Google-Новости
При упоминании Ходжалинского геноцида перед глазами любого азербайджанца всплывают страшные снимки жестоко убитых детей, женщин, мужчин и стариков. Эта трагедия произошла в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года, когда армянские вооруженные формирования и 366-й гвардейский мотострелковый полк бывшего СССР штурмовали Ходжалы.
В результате геноцида Рая Абдулова потеряла 20-летнего сына Захида Абдулова и 42-летнего супруга Эльмара Абдулова. Мужчины попали в армянский плен и ни одному не удалось спастись. Глава семьи был похоронен в Агдаме, а что случилось с Захидом его матери до сих пор неизвестно. Все эти годы женщина живет в надежде на его возвращение.
В интервью Media.Az Рая Абдулова рассказала о том, что пришлось пережить ей и ее семье в те страшные дни.
- Каким был Ходжалы до оккупации?
- Ходжалы прекрасный город с невероятными видами, зелеными лесами, золотой плодородной почвой, современными по тем временам зданиями и фабриками. К слову, чертежи для всех самых красивых построек делал мой супруг. Местные были настолько образованными, что для благоустройства нашего края никогда не приглашали специалистов из других городов страны или из-за границы. Там родились все наши дети: две дочки и три сына. Но они так и не смогли сполна насладиться красотой Ходжалы.
- Когда обстановка в городе начала ухудшаться?
- Задолго до февраля 1992 года. Не было ни дня без обстрелов с армянской стороны. Снаряды попадали во дворы и дома мирных людей. От одного из них погиб шурин (родной брат супруги – Авт.) моего сына. Парень на тот момент был женат всего два месяца… Ребенка моей соседки армяне убили, пока он ехал в машине. Немало трагедий мы повидали до геноцида…
Ближе к тому злосчастному дню муж соорудил в доме подвал. Все дети, девушки и старики нашей улицы прятались в нем вместе с нашей семьей. Было настолько страшно, что мы не выходили даже на минуту, чтобы налить воды младенцу, который рыдал не переставая. Вскоре в доме не осталось даже куска хлеба. Мы не знали, куда идти и что делать.
Примерно 15 февраля из Ходжалы в Агдам отправились пятеро полицейских, одним из них был мой племянник. Оттуда они должны были на вертолете полететь на подмогу нашим военным в Шушу. Однако вертолет сбили армяне. Я была в ужасе, узнав эту новость… В семье нас три сестры. Мы сидели в подвале под нескончаемыми бомбежками, смотрели друг на друга и думали: «На что нам жаловаться, если наш родной мальчик погиб... Сгорая, он просто падал с небес на землю». Моя сестра тут же решила на свой страх и риск поехать в Агдам, чтобы похоронить сына. Я отправилась с ней. Тогда мы еще не знали, что вернуться в Ходжалы мы больше не сможем…
- То есть весть об окружении Ходжалы вы получили в Агдаме?
- Да. Я собиралась вернуться домой, но дороги были уже закрыты. В Ходжалы вошли армянские военные. После похорон племянника меня ждали еще большие мучения – жить с мыслью о том, что в окруженном городе находятся мои дети и муж.
Как я узнала потом, за три дня до геноцида в Ходжалы прибыл вертолет, эвакуирующий население в Агдам. Мой супруг собрал с нашего квартала около 60 детей, девушек и стариков, в том числе наших дочерей, и отвез их в аэропорт. Сыновьям же Эльмар сказал: «Мы мужчины, поэтому должны остаться в городе». Дочерей в Агдаме встретили наши родственники, у которых они временно жили.
- Что произошло с вашими родными в ночь с 25 на 26 февраля?
- Мой муж и сын Захид были военными. При этом даже они, как и все наше население, не были вооружены.
Отметим, что солдаты 366 мотострелкового полка бывшей советской армии обыскивали дома ходжалинцев в поисках оружия, у граждан конфисковывали даже охотничьи ружья.
Эльмар, Захид, наш родственник Расул и другие мужчины пытались защитить детей и женщин, оставшихся в городе. Они собрали многих из них в пятиэтажном доме, который без остановки обстреливался. Когда ситуация немного стихла, все они направились к реке Гаргар. Однако там их застали армяне. Последние взяли моего супруга и сына, а также еще несколько ходжалинцев в плен. Эльмар знал не только азербайджанский, но и русский и армянский языки. Когда он видел, как армяне мучают детей, пытался дать отпор, ругался с ними на их языке. Конечно, такое поведение моего супруга этих зверей не устраивало. Тогда они переключились на Эльмара. Что они только не делали с ним прямо на глазах у сына… Армяне выдернули у супруга все золотые зубы… А мой Захид был такой молодой, мужественный и храбрый... Армяне прижали его к стене и говорили: «Смотрите на этого турецкого бойца».
- Кто вам рассказал об этом?
- Спасшийся Расул, которого я встретила тогда в Агдаме. Он рассказал, что Захида и трех других молодых парней посадили в машину и куда-то увезли. «Я позвал его, но в эту секунду армяне ударили меня. Все помутнело… и я упустил его из виду», - говорил Расул. Однако он да и другие свидетели случившегося уверяли, что мой сын жив и здоров. О муже мне ничего не было известно.
Агдамцы отвели меня и сестру к горе Гарагая, которая находилась около леса. Через это ущелье бежали многие выжившие. В надежде увидеть своих детей, а особенно Захида, я взбиралась на вершину, переходила на другую сторону и на холоде ждала сыновей. Но никто так и не появился... На обратном пути буквально, перелезая через скалы, мы с сестрой сорвались. Сейчас с удивлением думаю, как я смогла выжить, упав с такого расстояния. Я была вся в крови и ранах, но, верите, меня это не волновало. Мои мысли были с детьми…
Вернуться от Гарагая к селу Шелли Агдамского района нам помог военный журналист, Национальный герой Азербайджана Чингиз Мустафаев. Вскоре в Шелли пришли двое моих сыновей. В ночь с 25 на 26 февраля они бежали в лес, где им пришлось блуждать несколько дней… В каком они были состоянии… истощенные, с онемевшими ногами. Но, если честно, я даже не могла заботиться о них (этим, к счастью, занимались жители Шелли). Я продолжала искать своего Захида, металась то в одну, то в другую сторону. До меня доносились слухи, что он жив и идет ко мне из леса, тогда я возвращалась к Гарагая, однако моего мальчика не было…
- Но вы все равно верили в его возвращение…
- Конечно. Как и другие матери из Ходжалы, которые переживали те же чувства, что и я. Но в один из первых дней марта во мне словно что-то остановилось... В Агдам привезли 30 трупов из Ходжалы. Их невозможно было распознать. Без головы, глаз, рук… Родственники узнавали маленьких детей лишь по одежде… Знаете, увидев такое, я даже не могу назвать армян, зверьми... Они хуже...
Не дыша я рассматривала тела и увидела его (едва сдерживая слезы). Я узнала его по золотым зубам, точнее по их отсутствию… Это был мой муж Эльмар. На нем не было живого места, кожа с головы была сдернута и… нет, даже не могу произносить это (плачет). В тот момент я осознала, что теперь мне нужно ждать не живого сына, а его тело.
Когда погибших хоронили, я стояла около погруженного в землю мужа. Когда мужчина хотел начать закапывать, я бросилась на землю и крикнула: «Не троньте! Это место моего сына. Я похороню его рядом с отцом!».
…Матери покупают землю для ребенка, чтобы построить дом, а я взяла горстку земли, чтобы похоронить его (вытирает слезы).
- Как сложилась ваша жизнь после трагедии?
- Из Агдама в Баку мы с детьми приехали абсолютно без ничего. Нас разместили в общежитие Бакинского государственного университета. Одни приносили нам одежду, другие посуду. Все старались помогать, как могли. Было очень сложно, даже мысленно тяжело возвращаться в те дни. Я не могла есть, пить, лишь молила Бога о своей смерти. Приходилось врать детям, что я обедала до них, чтобы они не беспокоились.
Я поняла, что посвящу всю себя сыновьям и дочерям, их образованию. Моя старшенькая всегда мечтала быть инженером. Но так сложилось, что мы с Эльмаром смогли отправить ее только в шушинский техникум и совсем на другую специальность. Она тогда очень расстроилась и говорила: «Я не выбирала этого!». После пережитой трагедии я решила воплотить ее мечту в жизнь. Так, она окончила бакинский вуз и стала инженером. Все мои дети построили семью, у меня уже есть внуки…
Я все делаю ради них, но до сих пор нет ни дня, чтобы я не думала об Эльмаре. За эти годы осознала, что ни один человек не может заменить другого. Вот и дети, и внуки не смогли возместить мне утрату мужа. Как же я по нему скучаю… Он был такой храбрый, добрый, любящий супруг и отец. Я бы никогда не променяла его на кого-то другого. Часто вспоминаю, как мы путешествовали, постоянно бывали в Шуше, в Грузии… Помню, Эльмар привозил меня в Баку... Мы плыли с ним на корабле по Каспийскому морю, я очень боялась и говорила: «Эльмар, а вдруг мы утонем?!». А он брал меня за руку и отвечал: «Не переживай, все будет хорошо».
- Вы были в Агдаме после его освобождения?
- Конечно. К слову, в Отечественной войне в Карабахе принимал участие мой племянник Намиг Джавадов. Он всегда говорил, что будет защищать Родину, несмотря ни на что. Намиг пошел на войну как доброволец, причем взяли его лишь после третьего обращения. Он такой патриотичный мальчик. «Тетя, ты не понимаешь, как это прекрасно умереть за Родину», - твердил он. Намиг мечтал поднять флаг Азербайджана в Ходжалы и обещал, что мы с ним обязательно там встретимся. Но этому не суждено было сбыться, племянник стал шехидом.
После освобождения Агдама я решила отправиться туда, чтобы найти могилу мужа. Многие родственники хотели поехать со мной, но я сказала, что хочу прожить этот момент наедине с собой. Согласилась взять с собой только сына. На кладбищах в Агдаме не было могильных камней, их украли армяне во время оккупации. Они даже вскрывали могилы ради золотых зубов…
Эльмара мы похоронили около мечети, куда я и отправилась. Как только мы подошли к тому самому месту, я увидела, что земля рядом с могилой мужа так и осталась не вскопанной. Я упала, начала плакать и кричать: «Сынок, я нашла твоего папу. Где же ты? Я зову тебя, окликнись! У меня больше нет сил… я не могу без тебя…».
…Помню, в Ходжалы Захид любил переходить на противоположную от нас сторону реки и идти вдаль. Я переживала и всегда звала его, а он поворачивался и отвечал: «Да, мам, я скоро приду». Как же хочу вернуться в Ходжалы, встать у берега той реки и от всей души крикнуть: «Сыно-о-о-к, я пришла к тебе!».
Говорят, со дня Ходжалинского геноцида прошел 31 год, а для меня прошел 31 день. Мои глаза все еще там, в Агдаме, смотрят в лес, надеясь, что мой ребенок скоро придет...
Лейла Эминова
