Народный артист Азербайджана, главный режиссер Азербайджанского государственного академического русского драматического театра им.Самеда Вургуна Александр Шаровский 10 февраля отметил 75-летний юбилей. За 56 лет работы в театре он снискал любовь зрителей и как актер, и как режиссер. Режиссерский талант А.Шаровского отличается тем, что он ставит спектакли, в которых классические произведения кажутся написанными сегодня, поражая своей актуальностью. У него всегда полно планов, а трудностей Александр Яковлевич не боится и всегда готов плодотворно работать.

В интервью Mediaz Шаровский рассказал о новом поколении артистов, доходах театра, работе с супругой и многом другом.

- Прежде всего, хочу поздравить вас с юбилеем, а также с тем, что 9 февраля вы были удостоены Почетного диплома Президента Азербайджана. Для вас это стало неожиданностью? 

- В свое время я получил от нашего Президента два ордена – «Şöhrət» (Слава) и «Şərəf» (Честь). Сейчас, учитывая трагические события в Турции, когда все мы искренне переживаем за наших братьев я, честно говоря, не ожидал, что господин Президент найдет время для моей скромной персоны.

Конечно же, я был счастлив, что Президент, который привел нашу страну к Победе в Отечественной войне, нашел время и наградил меня высокой правительственной наградой. Почетный диплом Президента выдают деятелям культуры, а также людям, которые, с точки зрения главы государства, внесли существенный вклад в азербайджанскую культуру, частью которой является и Азербайджанский Государственный Русский Драматический театр им.С.Вургуна.

Для меня это было приятной неожиданностью. Я благодарен нашему Президенту (улыбается)!

- Вы упомянули о трагических событиях в Турции... Коллектив вашего театра оказал финансовую поддержку пострадавшим. Кроме того, вы перенесли спектакль, приуроченный к собственному юбилею…

- Перечислить деньги было коллективным решением. 10 февраля был мой юбилей, в тот же день должен был состояться спектакль. Я перенес его на 17 и 18 февраля, поскольку играть в такие тяжелые дни не посчитал возможным. 

- Расскажите вкратце о спектакле, приуроченном к Вашему юбилею.

- Я поставил его в память о своих родителях. В моем возрасте уже следует думать о вечном (смеется). Мои родители очень любили авторов, которых я выбрал, – Владимир Неверов сделал блестящую инсценировку по рассказам Бабеля и Шолом-Алейхема. Спектакль мы назвали «Беня Король и другие». Таким образом, я отдал долг моим замечательным родителям, вложившим в меня жизнь и душу, как и в моих брата и сестру, которых уже нет на этом свете.

В день юбилея меня поддерживали мой сын и шестеро внуков, они проживают в Израиле, а также мой замечательный коллектив. Десятого числа, в день, когда должна была состояться премьера, мы провели генеральную репетицию. Труппа меня очень тепло поздравила, за что я им очень благодарен. На мой взгляд, если что-то и надо оставить после себя, то это – хороший коллектив, людей, которые любят театр и умеют ему служить.

Я очень рад, что недавно мы приняли целый курс ребят из театрального факультета, которые проявляют завидную выдержку и терпение. Потому что театр - это не прогулка с девушкой в весенний день. Театр – тяжелый и порой неблагодарный труд, который предполагает как наличие способностей, так и наличие воли, терпения и в хорошем смысле - агрессии.

- Они уже задействованы в спектаклях?

- Да, я впервые ввел молодых артистов в спектакль «Приходила женщина», который поставил в память о своих друзьях, великих мастерах литературы и живописи - Максуде Ибрагимбекове и Таире Салахове. Позже задействовал молодежь в спектакле «Маскарад» по произведению Лермонтова.

На мой взгляд, актер по-настоящему рождается не в институте, а на сцене театра, во время профессиональной работы перед публикой. Дело в том, что созревание актера происходит не в мгновение ока, начинать обучать актерскому мастерству следует уже с 14-15 лет. В свое время у меня в театре была студия, где я обучал юношей и девушек актерскому мастерству. Сейчас к нам в театр пришла молодежь, надо их гонять и гонять, чтобы они нарабатывали мастерство.

Если говорить о среднем поколении нашего театра, то оно блестящее. Недаром Президент отметил большую группу среднего поколения наших актеров званием «Заслуженный артист».

Старшее поколение – очень талантливое и крепкое. Их немного - это Фуад Османов, Сафа Мирзагасанов, Наталья Шаровская, Аян Миркасимова. Они блестящие артисты и подают хороший пример молодежи, работают и одновременно обучают.

Вот в этом кругу и прошел мой юбилей. Вообще-то, я не люблю праздники (улыбается).

- Почему?

- Объясню... Вся жизнь артиста состоит из праздников, которые он должен создавать для публики. Когда наступает твой личный праздник, то чувствуешь себя странно. Это всегда достаточно муторные дни для меня. Я всегда хочу, чтобы они как можно скорее прошли, чтобы приступить к новой работе.

- То есть сейчас вы уже над чем-то работаете...

- Да, у меня на руках уже новая работа, мы с заведующей труппы Минарой Топчиевой занимаемся пьесой. В центре спектакля Гейдар Алиев. Это история об азербайджанском театре в Ереване. И сейчас все мои мысли связаны с тем, чтобы она была интересна публике. Она остросоциальная, в каком-то смысле политическая. 

В спектакле можно будет увидеть известных политических деятелей. К примеру, Билла Клинтона, Михаила Суслова,  людей, которые в свое время определяли политику Советского Союза. Конечно же, повторюсь, в ней также будет наш незабвенный, великий Гейдар Алиев. Его столетие главное событие года, к которому мы движемся.

- Раз уж мы заговорили о Гейдаре Алиеве и политических деятелях... Вы неоднократно встречались с Президентом Ильхамом Алиевым. Что из этих встреч вам запомнилось больше всего?

- Мне повезло, я несколько раз встречался с Ильхамом Гейдаровичем. Это выдающаяся личность – очень мудрый человек с уникальным чувством юмора (улыбается). На мой взгляд, его главной чертой является доброжелательность и открытость. Такое же отношение у меня и к ангелу хранителю страны и Президента – Мехрибан ханум Алиевой.

- Государство поддерживает театр, или же основной доход поступает от продажи билетов?

- Театр частично финансируется государством, частично мы зарабатываем сами. Очень важно, что мы государственный театр, потому что этот вид искусства – штука нерентабельная. Ни один театр в мире себя не оправдывает, может только пару Бродвейских (улыбается). В целом, это дорогое удовольствие: помещение, декорации, костюмы, свет и т.д. Без поддержки государства ни один театр не выживет.

В то же врем я убежден, что театр очень важен, потому что занимается душой и сердцем человека. Он не может что-то изменить в социальном плане, но делает людей добрее, сердечнее.

У Тютчева есть такие строки:

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать…

Театр воспитывает в людях сочувствие – и это благодать (улыбается)!

Поэтому так важно, чтобы театры были и существовали для зрителя, без которого он и не нужен.

- Выше вы упомянули о молодых артистах. Как часто они к вам приходят, учитывая не особо высокие зарплаты?

- Когда была та знаменитая встреча творческой интеллигенции с Президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и Первым вице-президентом Мехрибан Алиевой, я обратился к нему с просьбой пересмотреть вопрос о присвоении нашему театру звания Академического. Господин Президент мгновенно отреагировал, сказав, что все театры нашей страны должны быть Академическими.

Не знаю, с этим ли связано то, что к нам стали приходить молодые артисты?! Однако у нас не было вакантных мест, но, несмотря на это, они приходили и работали бесплатно. Это приятное для меня открытие – желание молодежи работать на сцене и быть артистами. Как я уже говорил, это очень тяжелая, не всегда благодарная работа и, если она дает единицам удовлетворение – это хорошо. А что означает удовлетворение?

- Получать удовольствие от работы, стать/быть популярным...

- Верно – во имя славы (улыбается). Если артист в конечном итоге зарабатывает славу, значит, он неслучайно пришел в театр. Публика же все хорошо понимает. Если зрители с удовольствием смотрят и аплодируют, это означает, что артист умеет играть.

Поэтому мне нравится молодое поколение артистов, они с жадностью учатся, борются за свое место на сцене. Это очень важно (улыбается).

- Как когда-то и вы сами пришли в театр. Ведь вы окончили Институт иностранных языков, а попали в театр по воле случая и сделали блестящую карьеру. Судьба?

- Да, я верю в судьбу.

- Как часто с вами случалось такое, что по воле судьбы все кардинально менялось?

- Да, такое нередко было. Это касалось личных моментов, поэтому я о них не рассказываю. В театр я попал действительно случайно, просто пришел провести время в ТЮЗе, чтобы поразить девушку, которая впоследствии стала моей женой. Потом мы разошлись, семьи не стало, зато остался сын и театр. Конечно, мои родители и слышать не хотели о том, чтобы их сын работал в театре. Я из еврейской ортодоксальной семьи, это у нас не положено. Мама начала ходить ко мне в театр, когда я уже стал известным и выступал на сцене Русского Драматического театра. А отец так ни разу и не зашел...

- Вы когда-нибудь обсуждали это с отцом? Говорили, как вам хотелось бы видеть его в зрительном зале?

- Нет, никогда. Его решение было бесповоротным. Маму в театр привел мой старший брат, посадил в первый ряд. В тот вечер я играл в спектакле «Закат» сразу две роли – Беню Крика и его отца Менделя, когда он влюбился. Была сцена в трактире, и мне надо было петь. Леня Вайнштейн (азербайджанский композитор Леонид Вайнштейн - прим.ред.) написал для меня хорошую песню. Увидев маму в первом ряду, я встал на колени и спел для нее, после чего она поднялась со своего места и громко заявила: «Это мой сын!». (Смеется). С тех пор она не отрицала мою актерскую деятельность (улыбается).

- Продолжая тему семьи, ваша супруга, артистка Наталья Шаровская также служит в вашем театре. Вы с ней обходитесь строже, чем с другими актерами или, наоборот, делаете какие-то поблажки?

- Ей сложнее... А дома я вообще запрещаю ей говорить о театре.

- Работа должна оставаться в стенах театра?

- Просто ей хочется давать мне какие-то советы по работе, а мне не хочется их слушать – особенно от жены, потому что я все равно сделаю по-своему.

На репетициях ей чаще достается больше, чем другим артистам, через нее я показываю другим, как должно быть. В любом случае она меня не огорчает, потому что очень талантливый человек. Конечно, порой она плачет и обижается, на что я ей отвечаю – ты моя жена, а значит, будешь терпеть.

- Вы сказали плачет и обижается. Вы работаете с людьми, а это всегда эмоции…Есть ли у вас какой-либо режиссерский прием, который всегда срабатывает в работе с артистами?

- Если вам говорят, что есть какой-то универсальный прием, значит, вас хотят обмануть (улыбается). В чем опасность моей профессии, учитывая, что я работаю с живыми людьми, которые должны мне подчиняться? Порой я ставлю перед ними задачи, которые им, к примеру, может быть стыдно исполнить, или есть какие-то предубеждения против этого, или они не согласны с трактовкой. Но все равно они должны выполнять мою волю.

Однажды я ставил спектакль в Одессе, в котором был занят любимец публики, Народный артист Украины (имя которого режиссер предпочел не называть). В ходе работы я ему объяснил, что во время мизансцены ему нужно встать в определенное место, затем подбежать к двери, прислушаться, потом пятиться от нее и удалится на цыпочках. Артист начал со мной спорить, утверждая, что может сделать это стоя на одном месте, я попросил его пойти к себе. Потом я вошел к нему в гримерку, где он лежал на раскладушке и спросил: «Вы что себе позволяете? Мизансцены – это закон для вас». Он вскочил и попросил у меня прощения.

Правда, иногда упираешься в потолок, когда понимаешь, что артист выше определенного уровня не прыгнет. В театре, как в любом другом деле, есть вещи, к которым мы можем всю жизнь стремиться и никогда не достичь их. Если я вижу, что артист не в состоянии выполнить какую-то задачу, то уже не давлю на него.

- Вы сказали, что иногда артистам может быть стыдно сыграть определенные эпизоды, речь идет о каких-то пикантных сценах? Вообще, с учетом того, что у нас восточная страна, как воспринимает публика что-либо откровенное?

- Я и сам восточный человек, родился в Баку и придерживаюсь общих взглядов. Поэтому я не разрешаю артистам ругаться на сцене. Но, если женщина должна раздеться, то она это сделает. Конечно, я не буду показывать на сцене половой акт, обнажать женскую грудь и мужчинам ничего показывать не позволю (улыбается). В театрах других стран такое допустимо, в Азербайджане – это неприемлемо, я стою на страже наших принципов.

- Eсть что-то такое, о чем вы никогда не рассказывали в своих интервью?

- Есть, но об этом не говорят (улыбается).

О любви в словах не говорят,

О любви вздыхают лишь украдкой,

Да глаза, как яхонты, горят.

Поцелуй названья не имеет.

Поцелуй не надпись на гробах.

Красной розой поцелуи веют,

Лепестками тая на губах.

От любви не требуют поруки,

С нею знают радость и беду.

«Ты моя» сказать лишь могут руки,

Что срывали черную чадру.

Есть вещи, которые должны уйти вместе со мной – это грехи (улыбается).

Зулейха Исмайлова

Больше фото на PhotoStock.Az

Media.az