«Кадыровцы» сказали, что придут ко мне вечером. Интервью Media.Az с украинкой, пережившей 36 дней ада

Мир ужаснулся от тех многочисленных преступлений против человечества, которые были совершены российскими войсками в недавно освобожденных населенных пунктах Киевской области.

Буча, Ирпень и Гостомель – это города, которые после освобождения представляли собой картину из постапокалиптического фильма ужасов.

Жительница Гостомеля, 35-летняя мать двоих детей Дарья Хавроненко, перестала выходить на связь на вторые сутки с начала войны. Волонтеры разводили руками – никаких вестей. Объявления о ее розыске мелькали в украинском сегменте соцсетей в течение 36 дней.

Когда российские военные покинули Киевщину, девушка нашлась. «Нашлась, слабая, но жива» - подписали активисты.

Media.Az поговорила с Дарьей о том, что ей удалось пережить в оккупированном Гостомеле.

Это интервью далось ей непросто. Моментами Дарья не могла говорить, часто плакала... Связываться с ней пришлось несколько раз. Она недавно закончила лечение в стационаре, но продолжает проходить сеансы психотерапии, принимает успокоительные и снотворные препараты…

- Даша, как ты встретила утро 24 февраля?

- 23 февраля ничего не предвещало начало войны. Сын с вечера сложил рюкзак в школу. Проснулась я в 3:48 от громкого взрыва. Начали бомбить гостомельский аэропорт. Помню, как подошла к окну и увидела яркое красное зарево. Я сначала не поняла, что произошло. Не было и мысли, что началась война, подумала, что просто что-то взорвалось. Через минут 15 взрывы начали раздаваться один за другим. Над домом пролетали самолеты в сторону аэропорта.

Ситуация застала меня врасплох. Я не знала, как нужно вести себя в таких случаях, как реагировать, растерялась... Начала собирать в чемодан вещи детей, сложила и зимние, и летние... Попросила мужа как можно быстрее увезти детей в безопасное место.

- Почему не уехали с ними?

- Меня все об этом спрашивают, я даже устала от этого вопроса. Дело в том, что я должна была поговорить с родителями, убедить их тоже выехать. Они тяжелые на подъем, знала, что они откажутся покидать свой дом. Их квартира находится в том же жилом комплексе, что и наша. Изначально покупали так, чтобы быть рядом.

Отправив детей с отцом, я сразу побежала к родителям. Как оказалось, папа уже выехал на работу в Киев, хотя было очевидно, что началась война. Такой он у нас ответственный человек.

Вовсю бомбила авиация. Тогда еще ходил общественный транспорт до Киева. Отец даже не воспользовался своей машиной. Назад в Гостомель он уже выехать не мог. Был взорван мост... Что он сделал? Пошел пешком! Посмотрите по карте, это более 30 км. Артиллерия работала, а он шел, зная, что его ждут жена и дочь. Добрался лишь к середине ночи. Я настаивала, что нужно срочно уезжать. Отец отказался, мол, нельзя оставлять дом. Мы послушались. Мы ведь тогда и предположить не могли, что война затянется и будет такой масштабной. Как сильно мы ошибались…

- А на вторые сутки войны вы уже стали заложниками на месте базирования российских военных…

- Давайте я объясню, где географически находится наш дом, чтобы было понятно. Есть транспортная развязка на три города - Бучу, Ирпень и Гостомель. На этом кругу и находится наш жилой комплекс. Из-за того, что это место стратегически важное, российские военнослужащие соорудили здесь блокпост. Таким образом, жители, которые не успели выехать, стали заложниками ситуации. Представьте, у нас под окнами стояли танки, бронетранспортеры, боевые машины пехоты (БМП) и т.д. Все это на уровне вытянутой руки. Они оттуда бомбили, сами военные базировались в недостроенном доме в 20 метров от нас.

- Вместе с вами, сколько всего оставалось мирных жителей?

- Нас было 65 человек, много детей. Ночевали все в подвале, так как бомбили в основном по ночам. На пятые сутки многие мужчины не выдержали, решив вывести свои семьи.

- Прямо под обстрелами?

- Да. Точно знаю, что большая часть была расстреляна, лишь некоторым удалось благополучно эвакуироваться. Нас осталось всего 18 человек.

- К вам приходили российские военные?

- Поначалу у нас базировались «кадыровцы». Все бородатые, подтянутые, хорошо одетые, в полной амуниции, со всем необходимым обмундированием. Они хотели выяснить, нет ли среди нас вооруженных людей, насколько мы безопасны.

- Как они проверяли мирных жителей?

- (Начала плакать). Помню, как стояла у подъезда. Вижу, они ведут наших мужчин. Они идут впереди, те – сзади с направленными на них автоматами. Подошли к входу в подвал. Я хотела быстренько уйти, но мне перегородили путь. Кинули пару фраз, мол, симпатичная, молоденькая... Начали задавать вопросы, сколько нас, есть ли оружие. Потом один из них достал «лимонку» (ручная граната – прим.ред.), не до конца выдернул чеку и дал мне ее в руку со словами «держи крепко, не выпускай, веди нас в подвал». Расчет был такой, что если там какая-то засада, то я уроню гранату. В подвале они все проверили, обыскали... Забрали часть еды и сигареты.

Запомнилось, как на выходе один из них, закуривая, заявил, что красиво у нас тут: сосны, новые дома... Потом добавил, что, мол, ничего, это ненадолго. Уходя, один из них, рыжий такой, сказал мне, чтобы я готовилась и вечером ждала их в гости. К слову, я была единственной молодой девушкой. Папа ему ответил, что я его дочь, на что он указал ему на автомат. Я папе показала глазами, чтобы он замолчал...

- Пришли?

- После их ухода наши мужчины собрались и начали обсуждать, как меня спасти. Я пыталась хорохориться, что никому никогда не дамся, мол, не стоит беспокоиться. Они не слушали. Лишь сказали, что я не понимаю ситуацию, что те меня просто разорвут. Было решено меня спрятать. Два дня я пряталась в трансформаторной будке в холоде, без крошки еды и капли воды. Почему именно там? Кому вообще придет в голову меня искать в трансформаторной будке?!

- Вас пытались найти?

- Сильно не искали, поехали вглубь Гостомеля… Мне просто очень повезло. Знаю, что многие за меня молились. Верю, что Бог уберег.

- Ты говорила, что «кадыровцы» были только в начале…

- Да, потом, видимо, у них произошла ротация. Прибыли «солдатики». Молоденькие, неопрятные, плохо одетые, матюкающиеся. Напоминали скорее гопников, а не военнослужащих. Именно они начали сильно мародерить по квартирам. Они не только грабили, но еще занимались вредительством. Зачем-то убивали оставленных домашних животных, нарочно крушили все вокруг.

Однажды мои нервы сдали, у меня началась истерика. Я вышла на балкон и начала кричать со всей силы, чтобы военные убирались. Мол, зачем они сюда пришли, задавалась вопросом: им самим не противно тут быть? Один из них прокричал, чтобы я залезла внутрь и не высовывалась. Дальше по балкону последовала автоматная очередь. Больше я не позволяла себе такого проявления эмоций, поняла, что еще нужна своим детям.

Еще был один случай, которым хотела бы поделиться. На второй день войны прибыл к нам какой-то десант, состоящий примерно из 200 военнослужащих. На наших глазах они переоделись в гражданскую одежду и просто растворились. Куда неизвестно. Возможно, всех этих диверсантов до сих пор еще и не выявили…

- Расскажите, как вы выживали без еды, воды, электричества и газа?

- С первого дня войны в помещении не было никаких коммуникаций. Нужно было приспосабливаться к новым жизненным условиям. Однажды в крышу нашего здания попала ракета, в квартире на последнем седьмом этаже, а точнее в потолке образовалась дырка, там мы соорудили печь. Так мы готовили еду, чтобы на улице не привлекать к себе лишнее внимание. Разбирали детскую площадку на дрова.

Продукты у нас были: крупы разные, макароны, но не было воды, чтобы что-то приготовить. Когда выпадал снег, то собирали его и топили. Нас все время мучила жажда. В доме было несколько пачек соков и бутылок со сладкими газированными напитками, но хотелось обычной воды. Один из жителей мне принес полуторалитровую бутылку минералки, так я ее растянула, наверное, недели на три. Были дни, когда вообще не пила. В первые дни оккупации готовили мясо и замороженные овощи. Потом эти продукты испортились, так как не работали холодильники. Выжили на сале, запасов которого было достаточно. Последние три-четыре дня вообще не ела, меня все время рвало, хотя нечем было. Я осознала, насколько человек, оказывается, может быть живучим.

- Как российские военные покидали свое место базирования?

- Они быстро собрались, суетились, бегали туда-сюда. Потом кто-то из старших по званию приехал на машине и матом закричал на весь двор, чтобы военные собирались и покидали территорию. Из-за того, что в окнах дома не было стекол, мы все это слышали.

- 3 апреля за вами приехали украинские военные…

- Помню, как все кинулись к ним обниматься. Нас повезли в Киев на машине. Ехали через Бучу… Пережила сильные эмоции… Осознала все ужасы войны. Мы ведь всего не знали, были без связи… Своими глазами видела разрушенные жилые дома, расстрелянные машины с трупами внутри и возле них, тела вдоль дороги… Как мне позже сказали врачи, у меня случилась паническая атака и гипертонический криз. Я потеряла сознание, не доехав до Киева. Военные врачи дали мне какие-то таблетки, повезли в больницу. Я этого уже не помню. Мне рассказывали, что меня несли на носилках. После капельницы начала приходить в себя и разговаривать. Меня хотели госпитализировать, но я подписала документ об отказе, что обязуюсь приезжать каждый день, чтобы мне ставили капельницы.

- Почему не захотели лечь в больницу?

- Я так хотела просто лечь в чистую постель, искупаться, почувствовать домашний уют. Я нахожусь у друзей в Киеве. Они ежедневно возили меня в больницу на лечение. Помню, как встала первый раз после освобождения под теплый душ и сразу начала реветь. Мне было неловко, что я его принимаю, а кого-то нет в живых.

Я не могла кушать еще несколько дней, организм не принимал еду. Врачи диагностировали обсессивно-компульсивное расстройство. Сна не было недели две, боялась закрыть глаза, все время прислушивалась. Привыкла в подвале не спать, а дремать, чтобы быть всегда начеку. Мне прописали снотворное. Всегда считала себя сильной духом. Оказывается, можно сломать любого.

- Спасибо, что нашла силы рассказать о пережитом.

- Расскажи мою историю в Азербайджане, пусть она и не самая страшная. Просто не должно быть так в мире! Не могу передать то чувство, когда слышишь свист пролетающих ракет и понимаешь, что через секунду тебя может не быть в живых…

Наталья Гулиева