Мариуполь стал символом военного сопротивления и гуманитарной катастрофы на войне в Украине.

Президент Украины Володимир Зеленский в одном из своих последних выступлений сказал, что ситуация в Мариуполе продолжает оставаться самой сложной в стране.

«Худшая ситуация в Мариуполе... Мариуполь разрушен. Там десятки тысяч погибших. Но даже, несмотря на это, россияне не останавливают наступательную операцию. Они хотят сделать так, чтобы Мариуполь был показательно уничтоженным городом», - отметил глава государства.

Все полтора месяца боев за Мариуполь эвакуация мирных жителей оставалась одним из самых сложных вопросов для украинских властей. Российские войска постепенно брали под свой контроль все новые районы города, осложняя выезд мариупольцев в другие регионы Украины. Часть из них была вынуждена уехать в Россию или на подконтрольные ей территории.

Media.Az побеседовала с жителем Мариуполя, которому удалось вместе с семьей выбраться из города. Сейчас они находятся во Львовской области. Сергей согласился рассказать азербайджанской аудитории о том, как он с женой и 17-летней дочерью выживали в блокадном Мариуполе, как покидали город, в котором, по словам мэра, до сих пор остаются около 100 тысяч жителей. Он попросил не указывать его фамилию и точное место работы, так как опасается за судьбу оставшихся в городе родственников.

Отметим, что с 1996 года наш собеседник работает учителем истории в школе, является кандидатом исторических наук.

- Вы, как историк, допускали возможность военного вторжения в Украину со стороны России?

- К сожалению, в этом случае я показал себя как плохой эксперт, однако не только я, но и почти все мои коллеги в Украине не предполагали, что состоится такое прямое вторжение. Большинство из нас пребывали в безмятежном состоянии, считая, что данные западной разведки являются частью информационной войны, некой политической игры. К тому же представители центральной власти, в том числе и президент, уверяли, что не стоит бояться и паниковать, что заявленная Байденом (Джо Байден - Авт.) дата вторжения 16 февраля уже прошла. На самом же деле уже через восемь дней началась полномасштабная война.

Лично я думал, что ситуация ограничится эскалацией, прежде всего, на линии разграничения в Донбассе. В принципе эта ситуации тянется с 2014 года, и мы в Мариуполе привыкли к тому, что где-то там недалеко от нас периодически постреливают. Думали, что возможно постреливать будут чуть больше, и на этом все закончится. Такие у нас были прогнозы. 

Более того, городская власть нас уверяла, что Мариуполь хорошо защищен, что город является форпостом Украины на востоке. Призывали не паниковать. Даже когда началось непосредственное вторжение, то со стороны городской власти и мэра были если не оптимистические, то по крайне мере успокоительные заявления.

- Что происходило в Мариуполе 24 февраля?

- С утра были слышны взрывы на восточных окраинах города, которые до нас доходили в виде эха. Жители тут же ринулись в магазины, аптеки, к банкоматам... Наблюдались колоссальные очереди. То есть первой реакцией горожан была скупка жизненно необходимых товаров. Помню, как выступил мэр и призвал не паниковать, убедил, что город хорошо защищен. Среди тех немногочисленных людей, которые решили покинуть город, были и наши знакомые. Помню, как мы их отговаривали, мол, куда вы, ведь по всей Украине идут военные действия. Тогда еще осуществлялось железнодорожное сообщение с городом, потом его не стало, так как взорвали мосты и ж/д дорогу.

В первую неделю войны, с 24 по 1 марта, в городе были слышны взрывы лишь на восточных окраинах, где обстреливали прилежащие поселки. Тем временем, в большей части города были электричество, интернет, мобильная связь, вода и газ. 

- Что произошло 2 марта?

- В этот день российские войска уничтожили все электрические коммуникации, газопровод, водопровод, вышки мобильной связи. Город погрузился во мрак. С этого же дня начались массированные обстрелы всех районов города, в том числе и нашего.

- У горожан была возможность уехать?

- У людей не было никакой возможности эвакуироваться. Даже если бы она и была, люди об этом не узнали бы, потому что не было никакой связи. У нас было радио на батарейках, по которому мы тщетно пытались узнать хоть какую-либо информацию о ситуации в городе, но о Мариуполе упоминали лишь вскользь. Люди ходили к районной администрации и отделениям полиции. Им говорили, что эвакуационные автобусы не пропускает российская сторона. Мы ждали эвакуации, но так ее и не дождались.

Начиная с 14 марта, был разрешен выезд на личном автотранспорте. Нам посчастливилось выехать 16 марта. Спустя пару дней этот «коридор» был закрыт.

- Работали ли в городе магазины и аптеки? 

- Нет, конечно. Когда в городе не стало электричества, все объекты закрылись. На вторые сутки, 4 марта, началось массовое мародерство. Многие это делали от безысходности, что можно оправдать. У людей заканчивались или портились продукты, молодым мамам нужны были памперсы, смеси или лекарства. Бывало, что сотрудники полиции подъезжали к магазину, разбивали окна и раздавали людям еду. 

С другой стороны невозможно оправдать, когда люди брали не жизненно важные вещи: электронику, гладильные доски, тазики. Одна женщина унесла пять пуховиков. Спрашивается, зачем? Жива ли она сейчас с этими пуховиками, неизвестно. Это вызывало возмущение. 

- Как вы выживали?

- Со 2 марта мы спали в коридоре и ванной, потому что там не было окон и можно было бы избежать осколочных ранений. Нам приходилось ночевать в квартире, так как рядом не было бомбоубежища, а подвал был неподготовленным. 

До 16 марта мы выживали как в каменном веке: готовили пищу с соседями на костре. Для этого мы срубили соседние деревья, насобирали досок, ходили за водой на источник. И это все под постоянными обстрелами. Ты идешь, пригибаешься, где-то ложишься. Как только слышишь свист, то от костра бежишь в подъезд, хотя он не спас бы.

Запасов еды было немного, ведь мы уже отвыкли от советской привычки закупать продукты впрок. Мы даже не делали консервирование. Знали, что в любой момент необходимые продукты можно купить в магазине. Получилось, что мы оказались в уязвимом положении. Мы успели пожарить на костре мясо, пока оно не испортилось. Были какие-то крупы, консервы… Соседи друг другу помогали. Гуманитарной помощи от властей не было, так как город был осажден со всех сторон, продукты не подвозились. Лишь однажды на площадь в нашем районе города привезли цистерну с питьевой водой и грузовик с пряниками и печеньем. В очереди было человек 400. 

- Как вы грелись в неотапливаемых домах в морозную погоду?

- Об этом думали меньше всего, хотя в квартире было примерно 10 градусов тепла. Мы не снимали теплые вещи, куртки и шапки. Тяжелее всего было пережить отсутствие газа и воды. Приходилось разводить костры и ходить под обстрелами за водой, а также выстаивать многочасовые очереди, рискуя жизнью.

- Бывали случаи, когда люди умирали от голода?

- … от голода и обезвоживания. Как правило, соседи друг другу помогали, но такие случаи были. Больше всего, правда, умирали хронические больные, зависящие от приема определенных медикаментов. К примеру, у моего друга умерла мама-диабетик, потому что закончился инсулин. Из-за того, что не работали похоронные службы, родственники или соседи хоронили покойников во дворах. Я лично наблюдал подобное неоднократно.

- Вы видели трупы, лежащие на улицах?

- Лично я не видел, так как не уходил далеко от дома, но мой товарищ, который эвакуировался 21 марта, рассказал, что был шокирован от увиденного, когда проезжал чрез центр Мариуполя. Он сравнил это с апокалипсисом: везде трупы, ползущие и стонущие люди… Трупы, действительно, никто не убирал.

- Правда, что 90% зданий города разрушены?

- Да, это так.

- Насколько сильно пострадал район, где вы жили?

- Обстрелы велись постоянно. Однажды на крышу соседнего дома попал снаряд. Мы жили в постоянном страхе. Ты слышишь этот гул и не знаешь, куда упадут бомбы. Позже мы узнали о масштабных разрушениях в других районах города. Дело в том, что российские войска заходили с запада, поэтому в тех районах большинство домов разрушены полностью. Правда, после того как нам удалось покинуть Мариуполь, мы узнали, что в нашем районе идут ожесточенные бои, многие дома повреждены, наблюдаются пожары, разрушена наша поликлиника и школа.

- В Мариуполе наблюдается гуманитарная катастрофа. У украинских властей физически нет возможности снабжать город продуктами. Как ведет себя российская сторона?

- Они недавно начали раздавать хлеб и воду жителям тех районах, которые заняли. Это всегда снимается на камеру и транслируется по российским каналам. Информация преподносится так, будто Украина бросила своих граждан на произвол судьбы, а они, будучи «освободителями», спасают население от голодной смерти. Все это делается ради пропагандистской картинки. Это цинично и лицемерно, потому что Россия окружила и взяла в осаду город, бомбила его, а теперь раздает гуманитарную помощь. 

- Весь мир обсуждал бомбардировку драмтеатра и роддома в Мариуполе…

- Я лично видел этот разбомбленный театр. В нем очень хорошее бомбоубежище, в котором прятались около 900 человек. Рядом с ним была большая надпись «Дети». Тем не менее, с российского самолета туда была сброшена бомба. По подсчетам, погибли 300 человек. По каким причинам это произошло, я не знаю. Но это не фейк! Половина здания разрушено, устоял только фасад. И то же самое с роддомом. Российская сторона оправдывает это тем, что там якобы находились члены батальона «Азов», но там их точно не было. У них идея фикс бомбить нацистов. А кто такие нацисты?

- Потеряли ли вы кого-то из своих родных или знакомых?

- К сожалению, да. Погиб наш хороший знакомый, известный в городе человек, оператор местного телеканала. Его семья занималась благотворительностью, сбором средств для больных людей. Ему в квартиру залетел снаряд, он скончался от осколочного ранения.

- Как вам удалось спастись, выбравшись из Мариуполя?

- По радио мы узнали, что из города выехали первые машины. Это было 14 марта. Мы стали искать тех, с кем можно покинуть город, так как у нас нет автомобиля. Сначала нас никто не мог взять, так как не было мест. 

Накануне в недавно построенный современный бассейный комплекс, расположенный возле нашего дома, упала бомба. Там было много людей, которые тщетно ждали гуманитарную помощь, так и погибли. Не знаю, сколько их было. После этого случая выехать решили все наши соседи, даже те, кто собирался оставаться до последнего. Часть кинулась по машинам, другие же, как и мы искали, к кому можно присоединиться. У многих соседей уже проживали родственники из других более пострадавших районов города, поэтому для нас мест не находилось. Моя жена была в панике, вокруг все уезжали…

16 марта мы заметили, как в соседнем доме незнакомые люди грузят фургон. У них как раз оказались три свободных места. Я расцениваю это как чудо! Нас взяли. Мы даже не спросили, куда фургон направляется. Мы хотели попасть в Запорожье, а те люди ехали в совсем другое место. Они нас довезли до пригородного села Мангуш, это уже, скажем так, территория, подконтрольная сепаратистами «ДНР». Нас там высадили ночью на трассе. На ночлег нас приютили местные жители, а утром мы вышли на трассу, чтобы поймать попутку. Спустя четыре часа остановилась машина, которая нас довезла до Запорожья.

- Как пересекали блокпосты? 

- В то время еще можно было выехать на личном транспорте по территории Украины. Но уже несколько дней спустя, с 22 марта, жители Мариуполя могли эвакуироваться только в сторону России. Людей вывозят в Новоазовск (территория, подконтрольная сепаратистами «ДНР» - прим.ред.)  и оттуда распределяют в разные российские города. Мы успели выбраться до этого. Всего на пути в Запорожье мы пересекли 20 российских блокпостов, иногда попадали под обстрелы. Ехали на свой страх и риск. 

Российские военные вели себя неестественно вежливо, видимо, чтобы как-то оправдать свое вторжение. Всячески пытались продемонстрировать, что с мирными жителями они не воюют. Желали нам счастливого пути, были добродушными. Но я расцениваю это как поцелуй Иуды. Сначала разрушили город, дома и всю жизнь, а потом такое лицемерие. Нам было на руку, что они не сильно придираются. Тем не менее, всех молодых ребят заставляли раздеться по пояс, чтобы посмотреть, нет ли следов от автомата на плечах, татуировок с украинской символикой. Также проверяли галерею в телефоне у каждого выезжающего. Пришлось перед проверкой хорошенько почистить фотографии и мессенджер.

После прохождения всех блокпостов мы попали в так называемую нейтральную зону, которая была заминирована. Передвигаться было очень опасно. Ехали осторожно. Перед самым Запорожьем уже началась подконтрольная украинским военным территория. В Запорожье хорошо организована работа центра для беженцев. Нас накормили, напоили, автобусами развезли на ночлег, для которого используют детсады. Там тепло, уютно. Нам некуда было ехать дальше. Когда мы связались с моей коллегой из Львова, она предложила поселиться у нее на даче. Так мы добрались до Львова на эвакуационном поезде.

- Что планируете делать дальше?

- Я даже не знаю…. Вы знаете, я подрабатывал тем, что готовил абитуриентов к сдаче вступительных экзаменов в вузы. В этом году я занимался с одноклассницами и подругами моей дочери, двумя сестрами-азербайджанками. В 90-е годы их бабушка и дедушка вынуждены были покинуть свои дома в Карабахе, после чего они поселились в Мариуполе. Очень достойная семья... Девочки с энтузиазмом учили украинский язык и историю Украины для поступления в университет. Знаю, что они тоже смогли выехать. По злой иронии судьбы, бабушка с дедушкой были беженцами, теперь беженцами стали и их внучки.

Наталья Гулиева

Media.az