Вы знаете, чем пахнет детство? У каждого этот запах свой, и ассоциируется он с чем-то конкретным: городом, каким-то предметом, лакомством…У художника Вадима Игонина детство ассоциируется исключительно со старым Баку, с его узкими улочками, липким от осыпавшихся ягод тута асфальтом, пронизывающим ветром, абшеронскими пляжами с колючими ракушками вперемешку с раскаленным песком …

В.Игонин родился и вырос в Баку, но уже давно живет в Москве. Каждая его работа оригинальна и самобытна, а главное, в каждой из них запечатлен маленькой отрывок из настоящей жизни.

Media.Az побеседовала с В.Игониным о тоске по старому Баку, о различиях между жизнью в Баку и Москве, ну и, конечно, о его замечательном творчестве.

- Расскажите о себе, где вы родились, учились, когда переехали в Москву?

- Я родился в Баку в 1967 году. Учились с братом-близнецом в 6-й школе. В 1985  поступили в Москве на архитектурный факультет Института землеустройства, и сразу ушли в армию. Так получилось, что два года отслужили в Баку, на Шихово, а после вернулись в институт в Москву. Потом еще параллельно учились некоторое время в студии «Пилот» Александра Татарского - того самого, что делал «Пластилиновую ворону».


Таким образом, 19 лет жизни прошли в Баку, и в моем сознании все просто и однозначно – именно здесь моя Родина.

- В какой части Баку вы жили? Приезжали ли сюда после распада СССР, уже в новый Баку?

- Жили мы в самом центре столицы Азербайджана, в так называемом «каспаровском» доме, на углу улицы Джапаридзе и проспекта Нефтяников. В том, что у выхода из подземного перехода перед Старым универмагом. С окнами на бульвар – на море, кипарисы и «чертово колесо». Жизнь в детстве проходила в квадрате примерно два на два километра: двор, бульвар, крепость, Азнефть, Торговая, Низами, иногда Баилово, где работал отец…

После армии, начиная с 1987 года, во время и после всем известных печальных событий, приезжал в Баку редко, в основном летом на каникулы. Потом вообще был перерыв. В Баку, как в столицу уже другой страны, стал ездить более регулярно с 1996 года.

Хорошо помню, что тогда возвращение в город казалось чудом. Причем чудесным мне казалось все: момент, когда выходишь с трапа самолета, и в лицо бьет горячий запах нефти, когда заходишь в свой двор, в здание школы... Не верилось, что это все наяву.

Со временем ощущение чуда ушло. Захотел поехать – купил билет и поехал, и даже запах нефти в лицо уже не бьет. Во-первых, теперь из самолета выходишь не по трапу, а по рукаву, а во-вторых, самого запаха уже нет. Воздух другой. Но все равно трепет испытываю всякий раз, когда приезжаю.

Каждый раз программа одна и та же: просто шатаюсь по городу до боли в ногах, дышу ветром, захожу во двор, прохожу мимо красивого, но уже чужого здания школы, навещаю могилу бабушки и деда…

Новый Баку мне нравится, конечно. Я вообще не могу быть объективным к этому городу, любить на расстоянии ведь легко. Подозреваю, что многим старым бакинцам не очень нравится то, как меняется Баку, как он становится чем-то отличным от того, к чему привык.. Но вы знаете, ветер и запахи пока там все те же – из детства. И звуки города, и камни те же…

- В ваших работах чувствуется какая-то непреодолимая тоска по детству: зрелый мужчина, который смотрит в зеркало, но в отражении видит себя еще мальчиком; мальчик с мячом, подросток на абшеронском пляже  и т.д. Почему так много посылов в прошлое?

- Я бы сказал, что это не тоска, а светлая грусть. Я часто вспоминаю прошлое, но вовсе не потому, что мне как-то плохо в сегодняшнем дне – у меня все в порядке. Просто детство – лучшая часть прошлого, когда все впереди и для счастья вообще ничего не нужно. Помню в фильме «Безымянная звезда» герой Михаила Козакова, рассуждая о счастье, говорит: «Счастливы вот эти мальчишки, им принадлежит царствие небесное». А потом мальчишка вырастает и становится обыкновенным человеком, со всякой взрослой ерундой в голове.

А мои работы в большинстве – не только и не столько о детстве и внутреннем ребенке, сколько о скоротечности времени в целом. Просто детство – самая яркая точка отсчета. Эта тема мне кажется бездонной, меня она впечатляет и вдохновляет. Кстати, в отражении зеркала, мне действительно долго казалось, что я выгляжу примерно так же, как в 14. А потом вдруг вгляделся повнимательнее, а там – незнакомый пожилой гражданин.

- Есть у вас работы, наполненные колоритом, присущим исключительно прежнему Баку - эти балконы, бакинские дворики, веревки с бельем и т.д. Вы скучаете по прежнему Баку?
 


- Конечно,  скучаю, но, ведь старый Баку пока не исчез, он на месте. Для меня Баку – это ведь не открыточные виды Девичьей башни и не новые стеклянные небоскребы. Мой Баку – это ветхие дворики с верандами и бельем на фоне неба, закопченные здания из известняка, дурацкие вывески старых парикмахерских, крики мороженщиков и старьевщиков – «старвещщ!.. старвееещщщ!.», инжир на расстеленных прямо на асфальте газетах, чай в армудах, звуки от игры в нарды, кипарисы, старые резные двери и троллейбусы с раскаленными дермантиновыми сиденьями, которые везли прямо до пляжа…

За этими мелочами я и приезжаю в Баку. Ну, а «двор» для бакинского мальчишки – это же святое место, храм, в котором проходило все детство. Позапрошлой весной я совершил абсолютно психоделическое путешествие в Баку. С моей женой, москвичкой «бакинского разлива» (ее родители – бакинцы) и с сыном мы сняли квартиру во дворе дома, в котором я жил с родителями. Свою квартиру мы уже давно продали, поэтому жили, увы, не в ней. Четыре дня я просыпался в детстве, и это было круто. Там все прежнее – шкафы, ящики, перила на всех верандах. Белье все так же висит, звуки те же. Время застыло. И на второй, или третий день я поймал ощущение, что я никуда и не уезжал. Сделал важное дело – сфотографировался с сыном на веранде своего детства. И фотография моей дочери на этой веранде тоже есть.



- Ваша манера отличается от классической, работы исполнены в оригинальном стиле. Как называется техника, в которой вы создаете свои работы?

- Я не хотел бы, да и не смог бы все это называть умными словами и не знаю, что там оригинального – я просто рисую «картинки». Хочется выразительных образов, для этого иногда ломаешь анатомию, перспективу и прочие условности. Технически это графика, я использую линеры. Это такие ручки с тушью.

А вообще, как потребитель искусства, я больше люблю классическую, «олдскульную» манеру и фигуративное искусство, там можно оценить мастерство исполнения, понять, что художник умеет делать руками. Короче говоря, мне нравится, когда художник «умеет рисовать». Хотя с точки зрения идей и «дизайна» впечатляет часто и так называемое «современное искусство». Очень люблю искусство плаката.

- Кто вы по профессии и кем работаете, изобразительное искусство ваше основное занятие, или нет?

- Я никогда не был профессиональным художником, рисую для души. Я всегда рисовал и не рисовать уже не могу, но на жизнь этим не зарабатываю, хотя иногда какие-то работы и покупают. Некоторые дарю друзьям.

По образованию я, как уже говорил, архитектор. С начала 90-х годов ударился в графический дизайн и рекламу. Потом настали времена Интернета. В качестве дизайнера погрузился в веб. Ну а в 2000 году мы с партнерами создали компанию Defa, начали заниматься веб-разработкой. Потом из нее выросла еще одна компания – брендинговое агентство «Пленум», еще позже – рекламное «Dr. Jung». Так все три компании и живут в одном большом офисе.

- Проводили ли вы выставки своих работ?

-Никогда. Предлагали пару раз, но что-то там не сложилось, да я и не форсировал. Пока не прикладываю никаких усилий в этом направлении.

Единственную микро-выставку мне сюрпризом сделала моя жена на 50-летие в месте, в котором праздновали дату. Единственные мои выставки пока Instagram (www.instagram.com/vaddim/ ) и Facebook.

- Баку и Москва – они как два полюса, жизнь, ритм, люди в этих городах сильно отличаются друг от друга, трудно ли бакинцу было адаптироваться к жизни в Москве?

- В юности ветер в голове, а потому адаптироваться можно к чему угодно. Поэтому сложностей не было. Что для провинциальных бакинских мальчиков советского времени означало переехать в Москву?... Вырваться на волю. Баку, хоть и был пятым городом Союза, был, конечно, провинциален. А в Москве – взрослая жизнь, ритм огромного города. После сонного Баку – сплошная эйфория. Дольше всего привыкал к климату, так до конца и не привык. А московские друзья долго не вполне понимали наш с братом бакинский акцент и словечки. Сейчас уже наоборот – когда приезжаю за размеренным ленивым ритмом в Баку, то через неделю там начинает не хватать той самой московской суеты. Москва вызывает зависимость.

- Нужно ли какое-то особое вдохновение для того, чтобы начать рисовать, или достаточно взять в руки карандаш и все происходит как-то самом собой?

- Стараюсь рисовать каждый день, как правило, по вечерам, пока получается. Ставил даже себе условие: один день – одна работа. Но сейчас делаю более кропотливую графику, поэтому одна работа может растянуться на 2-3 дня. В работах много конкретных автобиографических сюжетов и ситуаций, то есть сюжеты все в голове – надо только порыться немного. Впрочем, иногда, начиная рисовать, еще не вполне понимаю что именно, а в процессе происходит озарение. А бывает, что и сам не могу объяснить какой-то образ.

- В ваших работах я не нашла Москвы, вас не вдохновляет этот прекрасный город?

- Я живу здесь уже больше 30 лет. Я люблю Москву, хоть сейчас и принято ругаться на изменения в городе, на проблему потери Москвой своего исторического лица и превращение ее в обычный мегаполис. Раньше я делал много скетчей московской жизни. Например, просто сидел, как сумасшедший художник в многолюдном кафе, рисовал людей, фотографировал работу и дарил. Мне были интересны типажи.

Потом люди наскучили, но наброски все равно иногда делаю, это обязательно. Иначе теряешь «руку».

- Вы считаете, что для того, чтобы выразить эмоции необязательно использовать цвет, или у вас какие-то свои мотивы работы в графике? Почему вы не пишете красками?

- Цвет – мощный эмоциональный инструмент и живопись однозначно более эффектна и основательна, чем графика, но я пока побаиваюсь ее, мне нравится поиск выразительности без цвета. Черно-белая графика как-то более драматична и поэтична что ли... Хотя, по большому счету, не в инструментах и материалах дело. Я писал раньше и акварелью, и акрилом и пастелью.

В графике мне еще нравится момент медитации – в моих работах много штриховки, а долгая штриховка вводит в приятное отстраненное состояние, когда все окружающее как бы уходит в расфокус и четко видишь только рисунок.

Есть, конечно, и более прозаичные причины выбора техники. Для графики не нужно ничего, кроме альбома, карандаша, ручки или линера. Очень низкий порог вхождения. Все можно носить с собой. Что касается живописи, – это в идеале требует отдельной мастерской, кучи материалов и так далее. Особенно если говорить о масле. Но я чувствую, что хоть я давно и не брал в руки кисти (а маслом вообще никогда не писал) рано или поздно приду к живописи. Когда пойму, что готов к ней.

Сабина Алиева

Media.az