Google-Новости
С начала вторжения России в Украину от 20 000 до 50 000 украинцев потеряли одну или несколько конечностей. Эти показатели, как сообщает The Wall Street Journal со ссылкой на киевскую благотворительную организацию Houp Foundation и на немецкого производителя протезов Ottobock, сопоставимы с масштабами Первой мировой войны, в которой конечности потеряли около 67 000 немцев и 41 000 британцев.
Отмечается, что реальное число травмированных может быть выше, к тому же процесс протезирования занимает много времени, что подтвердил в беседе с Oxu.Az заслуженный врач Украины, известный пластический и реконструктивный хирург Дмитрий Слоссер.
- Насколько, на ваш взгляд, озвученные данные о количестве украинцев, потерявших конечности, соответствуют действительности?
- Я думаю, что эти данные абсолютно соответствуют действительности. Мы видим характер поражений, ранений. Ни для кого не секрет, что в этой войне используется массовое минирование. Разминирование, по различным данным, займет от нескольких десятков до сотен лет. Международные эксперты называют беспрецедентным количество боеприпасов, которые уже находятся на украинской земле.
В предыдущих войнах ранения были в основном пулевые, осколочные. Но сейчас у нас просто тотальное минирование. Есть еще и мины «Лепесток» (ПФМ-1 и ПФМ-1С - ред.), на которых я хочу особо остановиться. Их активно разбрасывают, и они работают по принципу нажимного действия, производят ограниченный взрыв. Как правило, это ведет к поражению стопы человека. Это не смертельно в большинстве случаев, но травматично.
- Вы коснулись темы характера ранений. В публикации, которую мы с вами обсуждаем, отмечалось, что в начале войны основными причинами ампутаций были артиллерийские и ракетные обстрелы, а сейчас, как и вы сказали, военнослужащие получают травмы, подрываясь на минах, установленных по всей линии фронта. В чем разница между травмами от мин и травмами от ракетных и артиллерийских обстрелов, которые приводят к ампутациям?
- Артиллерийские и ракетные обстрелы чаще всего заканчиваются летальными исходами, учитывая мощность применяемых средств, плотности огневых ударов. Накрывается просто какой-то квадрат, и выкашивается все под ноль.
Другой момент - артиллерийские и ракетные удары чаще всего приводят к поражению верхней части тела - туловища, головы. А мины - это, наоборот, нижняя часть тела, ноги.
- Справляется ли Украина своими силами с протезированием? Или помощь со стороны уже оказывается? Ведь количество пострадавших просто огромное...
- Многие страны оказывают нам помощь в этом вопросе, в первую очередь Польша и Литва. Но и другие страны Западной Европы не остаются в стороне в более сложных случаях. Мы в основном сами справляемся с первичным лечением. Когда речь идет о протезировании, то, конечно, многие стоят в очереди.
Я знаю бойцов, которым, если можно так сказать, повезло, и они получили бионические протезы, но это не массово, к сожалению. Надо учитывать еще и то, что пик подобных ранений с ампутацией конечностей пришелся на последние месяцы, когда Вооруженные силы Украины начали активные контрнаступательные действия. А момент протезирования - он отсроченный.
- Почему?
- Нельзя протезировать сразу. Сначала происходит первичная операция. Потом идет работа над тем, чтобы протез не натирал часть тела, был удобен. Подворачивается мышечный лоскут, чтобы было комфортно. И уже спустя некоторое время, лучше всего через год, когда рубцы сформировались, надо делать протез. Так что мы еще даже не дошли до пика протезирования.
- Есть еще одна цифра, которая была озвучена в конце июня по результатам опроса Киевского международного института социологии. 78% украинцев имеют близких родственников или друзей, которые были ранены или погибли во время войны. И в среднем респонденты имеют по семь близких родственников или друзей, которые получили ранения или погибли...
- Да, и эта цифра близка к истине. Украина - это страна, в которой люди поддерживают связи между собой, как, скорее всего, происходит и в Азербайджане. И, конечно, все быстро узнают новости, в том числе и печальные, от родных и друзей.
- А что вы думаете о процессе реабилитации? Насколько это длительный процесс для людей, получивших серьезные травмы, увечья?
- Программа реабилитации - это стратегическая программа, которой сейчас активно занимается правительство. Уже построено несколько клиник. Этому будет уделяться огромное внимание. Идет подготовка специалистов в области реабилитологии. Но тут надо отметить, что очень важна будет не только реабилитация после ампутаций, но и психологическая, которая, к сожалению, очень сложна, и она займет гораздо больше времени. Так всегда бывает после войн. Вспомните Вьетнам и то, с чем столкнулись США после возвращения ветеранов. Депрессии, которые иногда заканчиваются суицидами - это большая угроза.
Сейчас люди ориентированы на защиту страны. Но когда они вернутся, то вопрос психологической реабилитации станет первостепенным.
- Задам, наверное, очень тяжелый вопрос. С какими наиболее сложными случаями ранений вы сталкивались в своей практике?
- Вопрос на самом деле тяжелый. Конечно, самые сложные случаи - это комбинированные травмы. Объяснять, что это такое, наверное, не стоит. Я работал в Израиле 8 лет, это совпало и с периодом интифады, и тогда я не видел таких ранений по своему профилю, с которыми мы столкнулись здесь, в Украине.
Вот, скажем, ранение, когда сносит нижнюю челюсть. А это же не только эстетический момент, но и функциональный - человек не может принимать пищу.
Сейчас наши группы челюстно-лицевых пластических хирургов осваивают методики «свободных лоскутов». Это когда берется малая берцовая кость, из которой микрохирургическим путем формируется лоскут, а уже из него создается нижняя челюсть. Потом туда можно уже вставить импланты и т.д. Это, безусловно, очень сложно.
В чем был большой недостаток подготовки наших пластических хирургов: они были заинтересованы в эстетической хирургии, в общем-то, как и общество. А в западных странах обучение пластического хирурга имеет комплексный характер, начинается от ожогов, микрохирургии кисти, лоскутных операций и т.д. Поэтому многие наши специалисты отставали в реконструктивной хирургии.
Есть необходимость в изменении ситуации, и это происходит. Министерство здравоохранения предпринимает такие шаги. Наши врачи активно осваивают новые методики, уже делают сложные операции.
У нас есть канадско-украинская миссия, мы принимаем уже в третий раз участие в ее работе. Там в основном канадцы украинского происхождения - до 80%. Анестезиологи, врачи и хирурги приезжают в Польшу. Поляки для этого отвели целое отделение в одной из больниц. Туда привозят раненых из Украины, речь идет о сложных ранениях. Мы перенимаем опыт. И понимаем, что в некоторых случаях мы оперируем не хуже, а может, даже лучше. Но бывают сложные случаи, когда мы учимся.
К нам приезжали и приезжают специалисты из Финляндии, США, стран Балтии и т.д. Мы ощущаем поддержку со всего мира, особенно из тех стран, которые понимают, что такое агрессия против их государства. И я особо хочу сказать, что мы благодарны азербайджанскому народу и государству, мы видим огромный уровень помощи и поддержки. Это неоценимо.
