Google-Новости
Ходжалинский геноцид – одна из самых трагических страниц нашей истории. До геноцида численность населения Ходжалы составляла около семи тысяч человек. В ночь с 25 на 26 февраля 1992 года армянские вооруженные отряды при поддержке расположенного в городе Ханкенди 366 мотострелкового полка бывшего СССР напали на безоружный и беззащитный город.
За одну ночь Ходжалы был сравнен с землей, были убиты 613 человек, 487 человек стали калеками, о судьбе 150 человек до сих пор ничего неизвестно. 1275 мирных жителей - старики, дети, женщины - попав в плен, подверглись страшным мучениям и пыткам. Одной из них была Дурдана Агаева.
«Я ощущаю себя живым мертвецом, я словно шехид, просто живая, я умерла тогда, в 1992 году, в ту страшную ночь…». С таких слов началось интервью Media.Az с жительницей Ходжалы, живым очевидцем Ходжалинского геноцида, которая восемь дней провела в армянском плену.
- Давайте вернемся на 30 лет назад…
- Я родилась и выросла в прекрасном райском уголке Ходжалы, все мое детство и почти вся юность прошли в Карабахе. Начальное и среднее образование я получила в Ходжалы, здесь же начала работать телефонисткой на АТС.
У нас было прекрасное и теплое детство. Понимаете, Ходжалы – это небольшой населенный пункт, все жили дружно, знали друг друга. Мы любили собираться все вместе, отмечали знаменательные даты, ходили друг к другу в гости… Но все это продолжалось до войны… Она погубила нашу молодость, оставив нереализованными наши мечты … Война – это очень страшно. Знаете, как это страшно оказаться лицом к лицу с врагом? Подлым и беспощадным врагом… Не дай Бог кому-то через это пройти.
- Вы единственный ребенок в семье?
- Нет, я единственная дочь, у меня еще есть три брата. Мы рано потеряли отца, мама воспитывала нас в дружбе и согласии, чтобы мы были друг другу опорой и поддержкой. С нами проживала ее мать - моя бабушка, одним словом, в семье нас было шестеро.
- Сколько вам было лет, когда начались печальные события?
- Все началось в 1988 году, мне тогда было почти 16 лет, а братья и то помладше. Именно в тот год мы почувствовали что-то неладное, поняли, что таких соседей стоит опасаться.
- А до этого подобного чувства не возникало?
- Нет! Мы же открытый и добрый народ. Мы даже представить себе не могли, что такое может произойти. В школе, в которой я училась, русский язык преподавали армяне. С их стороны даже намека не было на подобное. Мы были детьми, и они переживали за наше образование, оставляли учеников после уроков. Помню, как Лена ханум (армянка) – педагог русского языка и Эльмира ханум (азербайджанка) – педагог по азербайджанскому языку, совместно преподавали нам дополнительные уроки. Они действительно относились к друг другу хорошо, но потом все изменилось…
- Армяне проживали в Ходжалы?
- Нет, они приезжали преподавать к нам в школу из Ханкенди.
- Вы сказали, что потом все изменилось...
- Да, я считаю, что войну начали ереванские армяне, которые стали съезжаться в Карабах в 1988 году. После приезда этих дашнаков, армяне Ханкенди вместе с ними стали организовывать митинги, выходили на улицы, держа в руках плакаты «Карабах-Хаястан». Конечно, мы удивились, не ожидали такого, мы словно проснулись после долгой спячки. Ведь эти люди живут на нашей территории, но пытаются нас изгнать.
Первое нападение на Ходжалы было совершено 18 сентября 1988 года. В то время у них еще не было оружия и военной техники, им не оказывали поддержку военнослужащие расположенного в городе Ханкенди советского 366 мотострелкового полка.
- Чем в таком случае вооружались армяне в то время?
- Это были в основном ереванские армяне, которые вошли в район со стороны аэропорта, в основном у них были охотничьи ружья. В тот сентябрьский день в Ходжалы проходила свадьба, люди веселились, отдыхали… Конечно, армяне получили отпор со стороны наших мужчин, быстро их отправили обратно в Ханкенди. Но тогда никто и подумать не мог, что все дойдет до геноцида.
Ситуация еще больше стала осложняться, когда армяне получили поддержку советских военных, повторюсь, ведь тогда в Ханкенди расположился 366 мотострелковый полк бывшего СССР. Армяне полностью полагались на советских военнослужащих. Мы же по доброте душевной, за которую понесли немыслимые жертвы, с радостью кормили и поили советских военных. Помню, бабушка говорила, мол, они же здесь одни, молодые, без родителей, их кормить некому. Она угощала их молоком, горячим лавашом, поила водой. Уже потом этих солдат я видела среди напавших на нас армян, среди тех, кто держал меня в плену.
- Как произошло, что вы оказались в плену?
- Все началось 25 февраля, примерно в 11 часов ночи. Они напали на Ходжалы с четырех сторон, фактически окружили город. Для мирных граждан остался единственный коридор, куда они могли бежать - дорога через лес в сторону Агдама. Как только начался обстрел, мы выбежали из дома и направились в сторону леса. На дворе был снежный февраль, мы были в легкой одежде, замерзали аж до костей. Для того, чтобы перейти через реку Гаргар нужно было почти по колена войти в воду. Мои браться перенесли бабушку, она была одна из первых, кто, не пострадав, дошла до Агдама. Мы же промочили ноги, что очень сильно затруднило передвижение.
Мы бежали не оглядываясь, было холодно, темно и страшно. Свист пуль буквально сбивал с ног, моя мама была ранена в бок, брат помог ей подняться, и мы продолжили идти. В лесу было полно трупов, рядом дети, которых оставили в лесу, пойдя за помощью. Понимаете, были многодетные семьи, поэтому женщины не могли спасать всех детей в одиночку. Были погибшие как среди пожилых, так и молодых…
- Сколько времени занимает дорога из Ходжалы в Агдам?
- Через лес примерно восемь часов. У села Шелли в Агдаме стояли наши солдаты, они встречали и помогали ходжалинцам. Двое братьев и раненая мама шли впереди, мы с братом Эльшадом были позади. Недалеко от села Шелли, у местечка Гара Гая мы попали в плен. Армяне преградили нам дорогу и прямо у меня на глазах убили беременную женщину, нас с братом ранили.
Разговаривая с нами на азербайджанском языке, армяне отвезли нас в камеру предварительного заключения, расположенную в Аскеране. Узнав о том, что я телефонистка, они сразу же стали меня избивать.
- Почему?
- Они думали, что я военная связистка, а не гражданская. С нами вместе привезли одну армянку, она была замужем за ходжалинцем, она и наговорила на меня.
- А что стало с ней?
- Ее отпустили…Всех остальных избивали, порой было настолько невыносимо, что я кусала собственную руку, чтобы не закричать. Я понимала, что в соседней камере держат моего брата, он не выдержит моих криков, а попытавшись мне помочь, подпишет себе смертный приговор. А так был шанс, что мы еще можем остаться живы.
Знаете, я взяла с собой небольшую сумку, по дороге в лесу собирала патроны... Армяне проверили мою сумку и, обнаружив там патроны, бросили мне в лицо. Представьте худенькую девочку, которой еще нет 20 лет, раненую в ногу, изможденную и замерзшую… Мне было очень больно и страшно, я дрожала, с глаз текли слезы… Всех женщин собрали в одну камеру. Что только они с нами не делали… Били, унижали, оскорбляли, запятнали нашу честь и достоинство… Многого ведь и не расскажешь словами, стыдно…
Чтобы вы понимали, я вам приведу пример. В этой камере в основном были совсем юные девочки, их можно сравнить с нераспустившимися бутонами роз, которые обычно даже не срывают, дожидаясь, когда они распустятся. Там эти цветы были уничтожены под корень, они завяли и погибли… С того дня начались наши самые страшные мучения.
- Но ведь женщин отпустили спустя сутки, разве нет?
- Не совсем, их обменяли благодаря усилиям Аллахверди Багирова, из плена он спас 1 050 ходжалинцев.
Отметим, что А.Багиров - азербайджанский военнослужащий, бывший главный тренер агдамского футбольного клуба «Карабах», участник Карабахской войны, командир агдамского батальона самообороны, Национальный герой Азербайджана.
- Почему тогда вы были в плену восемь дней?
- Я отказалась уходить, сказала, что без брата не пойду, и меня оставили. Я не могла оставить Эльшада, и ад меня ожидал как раз после этого… Представьте, у меня была длинная и густая коса (лучше бы ее не было), взяв меня за нее, армянин, который меня допрашивал, стал таскать по кабинету, требуя рассказать о своей деятельности. Я не могла доказать ему, что я не военная связистка, а гражданское лицо. Взяв меня за волосы, он ударял меня об стену…
- Вас хотя бы кормили?
- Нет, конечно. Только воды давали иногда. Я сидела в камере одна, в уголочке, меня отделили от мужчин. Небольшое окно, которое там находилось, было сломано, поэтому в камере было ужасно холодно, ветер со снегом постоянно задувал внутрь. Я сидела с раненой ногой, босая на холодном бетоне в легком красном платье и белой промокшей куртке.
Казалось, что меня избивали абсолютно все, кто заходил в камеру. Один раз ко мне вошла женщина, она была вся в черном. Схватив железную цепь, она стала меня избивать. В какой-то момент я потеряла сознание, верите, я хотела умереть, больше не могла терпеть эту боль, голод и холод, казалось, что сердце просто не выдержит… Я почувствовала, что они проверяют мой пульс, не прочувствовав его, они раздели меня догола и выбросили на улицу, прямо на мусор.
- И это в морозную погоду?
- Да. Не знаю, сколько я там пролежала, но, когда открыла глаза, то не почувствовала своего тела. Еле-еле поднесла руку ко рту, стала слюной растирать глаза. Потом увидев свет в окне, поняла, что лежу на улице. Доползла до двери и стала кричать, но звука из меня не выходило, я просто стонала. Вышел пожилой армянин, схватив меня за волосы, затащил обратно в камеру, швырнув мне мои вещи. Я еле-еле надела свои одежду, она была промокшей и заледеневшей.
- Вы до сих все помните…
- …словно это было вчера. Все, до последней минуты… Они не оставляли меня в покое, я удивлялась тому, как все еще жива.
- Они продолжали издеваться над вами и после этого?
- Конечно…Спустя день пришел очередной армянин и стал издеваться надо мной. Когда я пыталась ему ответить, он, схватив меня за волосы, затащил в ванну с ледяной водой. Они привязали меня и оставили в ней на морозе на семь часов, когда казалось, что я уже заледенела, они меня вытащили. Я была почти без сознания, но меня привязали к унитазу в мужской уборной. Я сидела вся мокрая на грязном кафеле, когда вошел военнослужащий 366 мотострелкового полка. Увидев эту картину, он не выдержал и приказал армянам отвязать меня и увезти в камеру.
Большинство распоряжений давал армянский международный террорист Монте Мелконян, который является одним из организаторов геноцида мирного населения в Ходжалы. Он хорошо говорил на английском языке и немного на турецком, он даже не знал армянского. В плену я не знала, кто он такой, я узнала его по фотографии, которую мне показали в КГБ во время допросов в Баку. Увидев его на фото, я чуть не потеряла сознание, перед глазами возникла картина тех издевательств…
Помню, он спросил, как меня зовут, заявив, что будет называть меня Арзу, поскольку это его любимое имя. Однажды он отвез меня с собой в село Пирляр Ходжалинского района, которое армяне называют Храмонт. Мы остались там на день, он устроил застолье и бросал мне кости от курицы, сказав, что турки – это собаки, которые грызут кости, а армяне будут есть мясо.
Затем известный армянский палач Каро Пайлян увез меня Ханкенди на очередное застолье. Они с Монте Мелконяном считали себя начальниками, вели себя как хотели. Он привязал меня к стулу, на котором я сидела. А после того, как выпил, пихнул ногой стул с такой силой, что я улетела вместе с ним. Я не понимала, за что они так надо мной издеваются, что я им сделала… Они не разрешали мне ходить на двух ногах, только на четвереньках. Однажды обсуждая между собой наши территории, один из палачей спросил меня: «Земли хотите?! Вот тебе земля!», после этих слов он засунул мне в рот запачканный грязью нос своего ботинка. Причем одной ногой он прижал мою голову к земле, чтобы я не могла отвернуться.
Потеряв счет времени, я думала, что ничего не способно сломить мой дух, но я ошибалась. Возвращаясь из Ханкенди, Каро спросил, где находится мой дом. Я сказала ему, и мы поехали туда. Остановив прямо у дома, он стал меня избивать ногами, а его подопечные плевали и бросали камни. Но я словно не чувствовала этого, перед глазами у меня был наполовину сожженный отчий дом, с ним вместе сгорели все мои мечты. Помню, как мама говорила, что мечтает увидеть меня в белом платье, как я буду спускаться по лестнице со второго этажа на первый, где меня будет ждать мой будущий супруг. Я понимала, что этому уже не бывать… (не сдерживая слез).
- Когда вас освободили?
- На восьмой день. Я обратилась к Виталию Баласаняну, сказала, что в плену достаточно пережила, попросила позволить мне уйти вместе с братом. На мое удивление, он не стал возражать.
Каро привел ко мне Эльшада за день до освобождения. Я стала обнимать брата, целовала ему ноги, Каро, увидев это, пнул меня на его глазах. Мальчик понимал, что ничего не может сделать, из глаз его текли слезы.
В эту же ночь я впервые спокойно уснула, я видела сон. Мама обнимала нас с братьями, а вдалеке появился силуэт покойного отца, он подошел, держа в руках свечу, и ее свет озарил нас. Он сказал, что мы спасемся, и я проснулась.
На следующее утро нас посадили в машину и отвезли в Агдам. Я так волновалась. Ведь я, наконец, смогу увидеть маму, братьев и бабушку... Сначала мама меня даже не узнала, она спросила: «Как там моя дочь?». Я ей вся в слезах говорю: «Я и есть твоя дочь…».
Верите, мы не смогли остаться в Агдаме и трех дней, армяне обстреливали район, нам пришлось ехать в Баку, нас поселили в общежитие. С этого дня мы жили в тоске, как живые мертвецы.
…После того, как меня освободили, я долго не могла прийти в себя, воспоминания меня словно съедали изнутри. Порой хотелось покончить с собой.
- Вы же столько всего пережили, разве можно было допускать подобные мысли…
- … В те времена выдавать дочерей замуж за представителей других религий, было не принято, только за мусульманина. Хотя наши мужчины имели право жениться на девушках любых национальностей. Женщин, освобожденных из армянского плена, ходжалинские мужчины не воспринимали всерьез, не брали в жены. Они считали, что нашу честь запятнали, некоторые даже интересовались, почему мы до сих пор не покончили жизнь самоубийством.
Да, будучи молодой и глупой, я даже однажды пыталась это сделать. Но вовремя опомнилась, подумала о своих родных, о пережитом в плену. Я даже думала, что никогда не выйду замуж. Но в 25 лет устроилась работать телефонисткой в Хырдалан, где и встретила своего будущего мужа. Он был старше меня на 11 лет, очень красивый, я даже удивлялась, как он обратил на меня внимание. Я ему все рассказала, как есть, про все, что было в плену, про весь тот ужас, который мне удалось пережить. Он взял меня за руку и сказал, что будет держать ее до самой смерти. Так и случилось, он умер, держа меня за руку.
Четыре года назад я потеряла мужа, он умер от онкологии. Сейчас и я больна раком, уже начались метастазы, но с Божьей помощью надеюсь, что смогу победить болезнь. У меня прекрасная дочь, я должна жить ради нее.
- Дай Бог! После победы Азербайджана в Отечественной войне вы уже успели посетить Карабах?
- Да, я была в Агдаме. В Шушу не смогла, не было сил… Понимаете, это слишком близко к моему родному Ходжалы. Я просто не пережила бы этих чувств.
Будучи в Агдаме, я проходила мимо местечка Гара Гая, где попала в плен. Несмотря на то, что прошло 30 лет, мое тело окутало леденящим страхом.
- Вы бы хотели переехать и поселиться в Карабахе?
- Когда в Карабахе не останется ни одного армянина. Понимаете, невозможно забыть все те издевательства, которые я пережила. Ходжалы словно стерли с лица земли.
Я смогла бы говорить о дружбе с этим народом, если бы просто оказалась беженкой, но не после того, как на моих глазах сожгли мой родной дом, убили моих близких, а меня и брата пытали в плену... Разве такое возможно забыть?! Я думаю, что никогда! Я ощущаю себя живым мертвецом. Я - шехид, просто живая, я умерла тогда, в 1992 году, в ту страшную ночь…
…Но я надеюсь, что в Ходжалы будут жить мои внуки и правнуки. Этот день наступит!
Отметим, что Дурдана Агаева написала книгу «Восемь дней в армянском плену», которая сегодня представлена на азербайджанском, турецком и русском языке.
Джамиля Алекперова
Фото: Тапдыг Абдуллаев
