Решение правительства Ирана запретить частным грузовым фирмам ИРИ использовать Лачынский коридор для перевозки грузов на территорию Азербайджанской Республики и, тем самым, положить конец нарушению ее суверенитета, а также ответный шаг доброй воли со стороны Баку, возвратившего Тегерану задержанных ранее иранских дальнобойщиков, пытавшихся незаконно въехать в Ханкенди, расцениваются как показатель разрядки наблюдавшейся в последние недели эскалации напряженности в отношениях двух стран. Однако можно ли считать исчерпанными все те проблемы, которые выявил последний кризис в азербайджано-иранском диалоге? Как говорится, время покажет. Но в чем можно быть уверенными однозначно, так это в необходимости переосмысления подлинной сути иранской политики в отношении Азербайджана. Ибо последние события полностью разоблачили всю подноготную этой политики, что ставит соответствующие задачи перед самим азербайджанским государством.

Саморазоблачение Ирана

Иран показал свое настоящее лицо спустя год после сокрушительной победы азербайджанской армии над армянскими оккупантами. Показал, убедившись в том, что сложившиеся в результате этой победы новые региональные реалии, как говорится, всерьез и надолго. Самым веским подтверждением тому стало установление полицейского и таможенного постов Азербайджана на принадлежащем ему участке дороги Горус-Гафан, после чего, можно сказать, и была пресечена практика незаконного посещения иранскими транспортными средствами азербайджанской территории, временно входящей в зону ответственности миротворческого контингента России.

Тегеран ответил на этот законный шаг Баку антиазербайджанской истерией, военными маневрами вблизи границ с Азербайджанской Республикой, заявлениями о недопустимости перехода «красной линии», которой для Исламской Республики Иран является, кто бы мог подумать, территориальная целостность Армении. Удивительное здесь в том, что ИРИ стала выражать тревогу за будущее территориальной целостности Армении, на которую никто и не покушается. Во всяком случае, Азербайджан, который лишь принимает законные меры в целях полного и окончательного утверждения своего суверенного права над всеми принадлежащими ему территориями, установления своих международно-признанных границ.

Таким образом, Иран подтвердил, что на протяжении трех десятилетий армянской оккупации азербайджанских земель, конец которой был положен по итогам 44-дневной войны, его совершенно не беспокоило нарушение Арменией территориальной целостности Азербайджана. За все те 30 лет оккупации официальный Тегеран ни разу не обмолвился о «красной линии» применительно к военной агрессии Армении против Азербайджана и ее последствиям. Более того, Иран, в отличие Турции, не заблокировал границу с оккупировавшей азербайджанские территории Арменией, всемерно помог ей поставками необходимых ресурсов, включая газ и электроэнергию, стал для нее в буквальном смысле дорогой жизни, позволив выстоять в условиях изоляции от региональных экономических проектов. Даже во время 44-дневной войны Иран умудрился обеспечивать транзит военных грузов и оружия через свою территорию в подмогу терпящей сокрушительное поражение Армении. К чему тогда фетвы духовного руководства Ирана в поддержку территориальной целостности Азербайджана, остается только гадать...

Из всех этих иранских действий, предпринятых на протяжении трех предыдущих десятилетий, включая и последнюю пару месяцев, следует один неумолимый вывод. Вопреки всем попыткам Тегерана апеллировать к стратегическому сотрудничеству Азербайджана с Израилем как к фактору, который якобы дает иранской стороне основания предпринимать какие-либо шаги, идущие вразрез с интересами Баку, контекст ее политики вытекает из наличия сильной, динамично развивающейся Азербайджанской Республики. Она сама по себе воспринимается ИРИ как нежелательное явление и даже угроза. Причем как во внешнеполитическом плане, поскольку Тегеран не устраивает не зависимый от его устремлений, подлинно суверенный курс Азербайджана, так и с учетом внутрииранских рисков, если иметь в виду многомиллионное азербайджанское население в самом Иране. Эту данность не сгладило для Ирана даже то, что Азербайджанская Республика никогда не давала ему оснований подозревать ее в каких-то враждебных действиях или намерениях, в участии в известных планах Запада и Израиля, прямо нацеленных против Тегерана и его интересов. Более того, даже в самые тяжелые для Исламской Республики времена, когда над ней нависла реальная угроза американо-израильского военного удара в связи с разрабатываемой ею ядерной программой, Азербайджан твердо давал понять всем антииранским силам, что никогда не станет плацдармом для нападения на своего южного соседа.

Что же касается фактора южных азербайджанцев, то Тегеран вполне определенно узрел, что он может заговорить о себе под влиянием победы Азербайджана в 44-дневной войне, столь наглядной демонстрации мощи и успешности северных азербайджанцев, укрепления в условиях новой региональной реальности стратегического союза Азербайджана и Турции, нацеленного, в частности, на создание призванного соединить их Зангезурского транспортного коридора. Поэтому окончательное оформление азербайджано-турецкого стратегического союза, а также утверждение формата партнерского сотрудничества Москвы и Анкары, закладывающих, совместно с Баку, основы прочной системы безопасности и сотрудничества на Южном Кавказе, и вызвало столь резкое неприятие у Тегерана.

30 лет Иран рассчитывал на то, что Азербайджан не поднимется с колен после трагедий и поражений начала 1990-х годов. Но сейчас властям ИРИ приходится переварить обратную данность, утвержденную силой и самодостаточностью независимого Азербайджана, закреплением его позиций как государства-лидера Южного Кавказа, стремительным продвижением Азербайджанской Республики к фактическому статусу региональной державы. Отсюда и метания Тегерана, это несуразное сочетание открытых или завуалированных угроз в адрес Баку с неискренними заверениями в дружественном к нему отношении. Метания, вытекающие также из глубокого разочарования тем провалом, который испытал «выстраданный» иранской муллократией план «экспорта исламской революции» в Азербайджан.

«Экспорт исламской революции» не удался

Вопрос «экспорта исламской революции» занимал, да и продолжает сейчас занимать, одно из ключевых мест в стратегии иранских мулл, создавших в 1979 году Исламскую Республику. Основоположник ИРИ аятолла Хомейни провозгласил курс на приобщение других народов к идеям и ценностям «исламской революции», достижение чего и стало кардинальным направлением внешней политики Тегерана. В одном из своих выступлений Хомейни обратился к иранским дипломатам со словами: «Вы должны помнить, что вы - послы исламской страны и вы превосходите любую сверхдержаву. Вы должны вести себя так, чтобы иметь возможность постепенно экспортировать нашу революцию туда, где находитесь».

Положения об «экспорте исламской революции» были включены в Конституцию ИРИ, где особо подчеркивается задача «защиты прав всех мусульман» с упоминанием также «неисламских стран и исламских стран с неисламской властью». Суть доктрины ИРИ сводится к необходимости «экспорта революции» как необходимого действия на пути установления «исламского мирового порядка». Причем «исламский мировой порядок» в представлении иранской муллократии носит, разумеется, присущий ее представлениям содержание. Речь идет не о «шиитской модели развития» как таковой, а, опять же, о том, как эта модель видится в восприятии самой иранской муллократии. Именно представления последней о «политическом шиизме» и стали навязываться посредством агентов влияния, а также специально создаваемых военизированных группировок, народам целого ряда стран Ближнего Востока. А с распадом Советского Союза они стали и доминантой в подходе Тегерана к взаимоотношениям с новыми независимыми государствами с преобладающим мусульманским населением. Причем свои особые надежды и расчеты иранская муллократия связывала как раз с Азербайджанской Республикой, большинство населения которой составляют мусульмане-шииты.

Эти надежды пробудились еще на закате СССР, в начальный период развития народного движения в северной части Азербайджана, поднявшегося из-за притязаний Армении на Карабах. Проиранские элементы пытались проникнуть в руководящие структуры народного движения Азербайджана, которое явилось одним из самых массовых на территории распадающейся коммунистической империи. Однако апологетов «экспорта исламской революции» ожидала досада: восстановивший свою национальную независимость Северный Азербайджан - Азербайджанская Республика - пошел по пути утверждения светской государственности, а его ближайшим союзником на международной арене стала единокровная для азербайджанцев Турция. Тем не менее, «режим мулл» не отказался от планов распространения своего влияния в Азербайджанской Республике.

Пропаганда «экспортеров исламской революции» строилась на том, что потеря Карабаха по итогам Первой Карабахской войны, социально-экономические трудности, испытываемые в Азербайджане, особенно в первые годы после восстановления независимости, являются результатом выбора светского пути развития, тесных связей с Турцией, странами Запада, а также с Израилем. Причем проиранская религиозная пропаганда сочеталась с отрицанием азербайджанской истории, культурной самобытности азербайджанского народа, самой перспективы утверждения независимого азербайджанского государства.

Попыткой внушения этих «идей» в сознание граждан Азербайджанской Республики занимался целый ряд иранских структур, получивших доступ на ее территорию в рамках межгосударственного сотрудничества между АР и ИРИ. Пользуясь возможностями, предоставленными в целом добрососедскими отношениями между двумя странами, Иранский культурный центр, Комитет помощи имама Хомейни, другие иранские учреждения действовали на этой стезе в различных регионах Азербайджана. В рамках проведения кампаний по оказанию гуманитарной помощи малоимущему населению, других мер социальной и культурно-религиозной направленности, они проводили отбор людей, которым уготовлялась участь фанатичных «воинов исламской революции». Причем как в переносном, так и в буквальном смысле, если иметь в виду доказанные факты вербовки и обучения азербайджанских граждан в специальных лагерях в Иране и ряде других стран, находящихся под той или иной степенью влияния ИРИ. Особое внимание уделялось взращиванию верных идеям «исламской революции» духовнослужителей из граждан Азербайджана, обучавшихся в ведущих теологических центрах Ирана. Создание проиранской агентуры в Азербайджане усиленно проводилось в последние годы и посредством виртуального пространства, формирования под контролем иранских резидентов служащей интересам Тегерана медиа-сети.

Как выяснилось, ключевую роль в организации и координации всей этой деятельности долгие годы осуществлял глава Иранского культурного центра в Баку, представитель верховного лидера ИРИ аятоллы Сейида Али Хаменеи Алиакбар Оджагнеджад. Начиная с 1993 года и вплоть до его недавнего выдворения из Азербайджанской Республики, он управлял механизмом внедрения иранского влияния среди азербайджанской общественности, молодежи, СМИ. При его непосредственном участии создавались и функционировали «Исламская партия», «Союз мусульман», община мечети «Хусейнийе», другие организации, призванные привести к утверждению в Азербайджане иранской модели шиизма, ведшие подрывную против азербайджанского государства, его политики и интересов.

Азербайджанское государство успешно пресекало и пресекает эту разветвленную сеть агентов иранского влияния, обеспечив тем самым внушительный провал попыток «экспорта исламской революции» в нашу страну. Иран убедился, что Азербайджанская Республика - не то государство, с которым можно говорить на языке угроз и надуманных обвинений. Между тем анализ этих попыток дает основание утверждать, что доктрина «экспорта исламской революции» всего лишь ширма для реализации целей и задач иранского, вернее сказать - персидского, национализма. Это нагляднее всего подтвердилось как раз в позиции Ирана относительно антиазербайджанской политики Армении.

В период почти 30-летней оккупации азербайджанских территорий Иран не только развивал тесное торгово-экономическое сотрудничество, дружил с совершившей эту оккупацию Арменией, но и при этом закрывал глаза на факты уничтожения памятников исламской культуры на захваченных землях. Хотя эти факты должны были вызвать, как минимум, резкое осуждение со стороны Ирана, официально позиционирующего себя защитником мусульманского мира, шиитов, проводником исламских ценностей.

За год, прошедший после завершения победоносной для Азербайджана 44-дневной войны, Иран окончательно сбросил с себя эту маску. Об этом свидетельствует, в частности, и высказывание официального информагентства IRNA во время интервью с главой МИД Армении: «Подход Ирана в отношении Южного Кавказа основан на геополитической и географической важности региона, а не на этнических и религиозных вопросах региона».

Иными словами, в контексте долгосрочной стратегии Ирана очевидна вторичность принципов исламской солидарности и защиты прав мусульман по сравнению с геополитической целесообразностью. Ее - то и обслуживает продвигаемый Тегераном политический шиизм. Но в таком случае почему традиционный шиизм в Азербайджанской Республике должен находиться под влиянием иранского шиизма, преследующего иранский государственный интерес?

Азербайджанский шиизм

Шиизм в Азербайджане изначально не был связан с той или иной моделью иранского шиизма. Приверженность семье пророка Мухаммеда - Ахли-Бейту, - являющаяся одной из отличительных особенностей шиизма, присуща азербайджанцам с начальных времен распространения Ислама. Об этом свидетельствуют, в частности, древние мечети и святилища, созданные на местах захоронений представителей рода пророка. Так, например, еще в VIII веке на земле Азербайджана, на Абшероне, нашли убежище дочери седьмого шиитского имама Мусы аль-Казима и сестры восьмого имама Рзы аль-Мусы - Хакима ханум, над гробницей которой впоследствии была построена Биби-Эйбатская мечеть, Рагима ханум, чья могила находится в Нардаранском пире, и Лейла ханум, похороненная в бакинском селении Бильгя.

Многие великие деятели азербайджанской науки и литературы, в частности Насреддин Туси, Хагани Ширвани, Фелеки Ширвани, Имадеддин Насими, Мухаммед Физули, выражали в своих трудах шиитские воззрения, ставшие неотъемлемой частью духовного мира азербайджанцев. Глубокая вера в Аллаха, приверженность исламу, пророку и его семье составляют идейную основу классического культурного наследия Азербайджана, его великой поэзии и бесценного мугамного искусства. Наконец, окончательное утверждение шиизма в Азербайджане связано с именем вождя гызылбашского движения, основателя азербайджанского государства Сефевидов Шаха Исмаила I, творившего в литературе под псевдонимом Хатаи. Усилиями Шаха Исмаила I и его преемников шиизм закрепился также и среди персов и других народов Ирана.

С началом Нового времени, которое отложилось в истории Азербайджана разделом страны между Российской империей и Гаджарским государством (созданным и управляемым азербайджано-тюркской династией Гаджаров, но воспринимавшимся в Европе и России в качестве Ирана) самоидентификационным изменениям подвергся и азербайджанский шиизм. В условиях российского колониального правления в Северном Азербайджане, проводимой царизмом политики христианизации населения, составной частью которой явилось и массовое переселение армян из Османской империи и Гаджарского государства в азербайджанские области Карабах, Зангезур и Нахчыван, северные азербайджанцы испытывали особую потребность в сохранении духовных связей с южными соотечественниками, в целом - с шиитским населением соседней южной державы.

Затем последовали десятилетия пребывания Северного Азербайджана в составе Советского Союза, а Южного Азербайджана - под властью шахской династии Пехлеви в Иране, где религиозная жизнь азербайджанцев была частично оттеснена бурными событиями Второй мировой войны и последующим распространением светского образа жизни. Южные азербайджанцы продолжали оставаться лишенными элементарных прав на развитие национальной культуры и образования. «Исламская революция» в Иране, утвердив власть клерикалов, на какое-то время породила ожидания серьезных перемен и в национальном вопросе. Однако вскоре стало очевидно, что муллократия также не заинтересована в обеспечении национальных прав южных азербайджанцев, которые и сегодня не имеют возможности даже проходить курс начального обучения на родном языке. Зато возведенный в ранг государственной идеологии политический шиизм устремил свои взоры на северных азербайджанцев как одну из возможных социальных баз «экспорта исламской революции». Последние события в азербайджано-иранских межгосударственных отношениях еще раз раскрыли ошибочность и крах подобных расчетов, равно как и подлинную суть муллократической стратегии, использующей политический шиизм для обеспечения государственных интересов Ирана. 

Азербайджанское государство, наоборот, доказало приверженность светскому пути развитию и в то же время национальным, культурным и религиозным ценностям. Эта приверженность отвергает посягательства любых проявлений так называемого исламизма, как орудия политического влияния внешних сил, на национальные интересы Азербайджана и его народа. Но сейчас, судя по всему, настал момент для серьезных реформ в религиозной политике, направленных на утверждение самобытности азербайджанского шиизма, его вызволения от политически ориентированных внешних влияний.

Думается, особую роль в этом процессе должно сыграть пресечение влияния иранских аятолл на шиитов - граждан Азербайджана посредством «Велайат-э факих». Это - принцип, выдвинутый аятоллой Хомейни в целях признания власти авторитетного исламского ученого-правоведа. Именно верховный лидер ИРИ - после Хомейни им стал Сейид Али Хаменеи - воплощает собой «Велайат-э факих», который представляется иранскими клерикалами как своего рода институт высшей шиитской власти. Такова, в сущности, основа властной модели в Исламской Республике Иран. Но с какой стати этот подход, не имеющий прямого отношения к правоведческой школе джафаритского мазхаба, должен почитаться его приверженцами в Азербайджанской Республике?

Возьмем такое понятие как «таглид», которое означает у мусульман нравственное подражание, следование советам и наставлениям того или иного авторитетного исламского правоведа. Среди верующих шиитов в Азербайджанской Республике получило определенное распространение «подражание», следование предписаниям отдельных иранских аятолл. Тем самым в духовной жизни шиитов-граждан Азербайджанской Республики установилась своего рода монополия теологов из соседней страны на «таглид». Но с какой стати в качестве духовного наставника шиитов-граждан Азербайджанской Республики должен восприниматься духовный лидер Исламской Республики Иран, или какой-либо другой иранский аятолла, представляющий укоренившуюся в ИРИ религиозную практику?

Очевидно, что ситуация требует кардинального пересмотра религиозного образования в нашей стране. Ориентиром просвещения для азербайджанских шиитов должен перестать быть Кум - очаг иранской политико-религиозной идеологии. Религиозное образование в Азербайджанской Республике само должно взращивать видных исламских ученых-правоведов, достойных таглида. Деятелей, которые всей своей духовной сущностью связаны с многовековыми религиозными традициями соотечественников, с собственным народом и государством, а не подражают клерикальным иерархам из соседней страны в угоду интересам последней. Это ни в коем случае не может считаться отказом от исторических уз верующих азербайджанцев с единоверцами из других исламских стран, включая и Иран. Азербайджан и азербайджанцы - неотъемлемая часть исламского мира и мусульманской уммы. Речь о другом. Последний кризис в азербайджано-иранских отношениях в лишний раз убеждает: утверждение самостоятельного, не подверженного внешнему политическому влиянию, азербайджанского шиизма является насущной потребностью дня, удовлетворение которой соответствует целям укрепления азербайджанского государства и подлинному выражению религиозных убеждений его граждан.

Натиг Назимоглу

Media.az