Уже сколько времени «гендерная» тема продолжает быть одной из самых популярных в мире. Настолько, что она отдельным фоном идет в предвыборных программах крупных политиков. Появилось даже новое определение – «небинарные люди», т. е. категория лиц, которые рассуждают с позиции личности-индивидуума, а не через призму принадлежности к конкретному полу или собственной социальной роли.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на отдельные знаковые высказывания президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана и его заместителя по Партии справедливости и развития (ПСР) Нумана Куртулмуша, прозвучавшие в начале текущего меcяца.

Турция сегодня на слуху. Последние успехи страны во внешнеполитическом направлении (Ирак, Сирия, Ливия) продемонстрировали значимость государства на международном уровне. В то же время турецкое направление стало вызывать особый интерес всего мирового сообщества и по причине ситуации вокруг одного из символов Стамбула - собора Святой Софии (Айя-София), которое поменяло статус с музея на мечеть.

Однако, на этом фоне как-то не слишком заметным оказалось прозвучавшее 2 июля из уст Н.Куртулмуша заявление о возможном выходе страны из Стамбульской конвенции 2011 года, подписание которой со стороны официальной Анкары, по его словам, «было ошибкой». Весьма симптоматично, что на следующий день, в своем выступлении во время заседания центрального исполнительного комитета ПСР, Р. Т. Эрдоган подтвердил необходимость пересмотра Стамбульской конвенции: «Работайте над ней и пересмотрите ее. Если люди захотят, отмените. Если народ требует отменить ее, то должно быть принято соответствующее решение. Как народ скажет, так и будет», – подчеркнул он. Причем это было не первое высказывание турецкого президента на сей счет. Еще в конце 2019 года он произнес, что «Стамбульская конвенция не является нашим стандартом, соглашение не является обязательным».

Для понимания того, о чем идет речь, отметим, что под Стамбульской конвенцией подразумевается Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием. Документ был открыт для подписания с 2011 года, а в 2012 году Турция стала первой страной, ратифицировавшей Конвенцию (всего ее подписали 46 стран и Евросоюз).

Не будем вдаваться в возможные политические вариации в плане изменения позиции официальной Анкары в отношении Конвенции 2011 года, а обратим внимание на отдельные положения документа. К примеру, статья 3 (с) раскрывает, что понятие «гендерный» означает «социально-закрепленные роли, поведение, деятельность и характеристики, которые определенное общество рассматривает как соответствующие женщинам и мужчинам».

Вопрос тут даже не в том, что означает ракурс «определенного» или «неопределенного» общества, а в констатации довольно интересных аспектов статей 14 Конвенции. В ней актуализируются «необходимые шаги» в случае целесообразности «по включению педагогического материала по таким вопросам, как равенство между женщинами и мужчинами, нестереотипные гендерные роли» и ряда других «в официальные учебные программы, и на всех уровнях образования».

Вот спрашивается: нужны ли особые комментарии к теме «нестереотипности» гендерных ролей, в особенности с точки зрения включения этого вопроса в образовательные программы для школьников?

С другой стороны, статья 4 Стамбульской конвенции констатирует, что соблюдение ее положений, «в частности путем принятия мер по защите прав жертв, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку», в том числе, пола и «гендерной идентичности».

Здесь, опять-таки, возникает, мягко говоря, непонимание. Если в процитированном пункте конкретизируется контекст пола (мужчина и женщина), по какой причине сюда нужно было включить фразу о гендерной идентичности? Не исключено, что произошло это в свете понимания под данным словосочетанием (в словарном изложении) внутреннего самоощущения «человека как представителя того или иного гендера, то есть как мужчины, женщины или представителя другой категории», когда «гендерная идентичность необязательно совпадает с биологическим полом».

Наверняка, очевидная направленность этого нюанса также не требует какой-то особой детализации. Вместе с тем, в рассматриваемый документ помещен и пункт, согласно которому подписавшие Конвенцию 2011 года страны «принимают все необходимые меры по внедрению изменений в социальных и культурных моделях поведения женщин и мужчин с целью искоренения  предрассудков, обычаев, традиций и любой иной практики, которые основаны на идее неполноценности женщин или стереотипных представлениях о роли женщин и мужчин».

Но не звучит ли в этом предложении фактический призыв к отказу от традиционных ролей мужчины и женщины в обществе, семейных ценностей, где женщина, прежде всего, хранительница семейного очага, а мужчина занят обеспечением семьи в плане создания условий для ее нормального функционирования? Конвенция же практически ратует за разрушение устоявшихся традиций и обычаев.

Таким образом, направленность приведенных выше заявлений турецкого президента и замглавы ПСР вполне очевидна. Будет ли реализован выход Анкары из числа подписантов Стамбульской конвенции 2011 года, покажет время, но сам факт постановки этого вопроса демонстрирует курс Турции в данном вопросе.

P.S. Азербайджан свою подпись под документом не поставил. Но что интересно, в марте нынешнего года глава представительства ЕС в Азербайджане Кестутис Янкаускас подчеркнул: «Во всех проектах ЕС в Азербайджане гендерный вопрос является приоритетным. Положительным было бы, если Азербайджан присоединился к Стамбульской конвенции».

Теймур Атаев

Media.az