Художник Али Шамси - личность незаурядная и узнаваемая далеко за пределами Азербайджана. Его картины висят в домах и музеях в разных уголках нашей планеты. В его работах не прослеживается какого-то определенного строгого жанра и, кажется, что он способен работать в любом стиле, технике, так как для его таланта нет никаких границ или рамок.

Его работы невозможно не узнать. Глаза, гранаты, женщины, горы – самые узнаваемые символы его работ…  Полотна художника наполнены скрытым смыслом, символикой, которые может увидеть не каждый. Но однозначно, что все работы Али Шамси наполнены его позитивной энергетикой и, глядя на каждую его картину, на душе становится тепло, а в голове проносится мысль «все будет хорошо!»…

Media.Az представляет интервью с художником Али Шамси.

- Вы помните свою первую картину, которую у вас купили?

- Да, помню, это было в лихие девяностые. Сложные были времена. Нам, художникам, приходилось торговать своими работами на улице. Идея была моя – выставлять свои работы у Девичьей башни. Нас было там достаточно много, и вот, мою картину купил иностранец. Я назвал цену в 150 рублей, а он, к моему удивлению, расплатился 150 долларами. Для меня это был шок, и в то же время у меня появилась уверенность в том, что мои картины кому-то интересны. Но пять лет эти доллары лежали мертвым грузом, так как невозможно было их обменять (улыбается).

Если художник может продавать свои картины – он настоящий художник. Деньги, заплаченные за картины, – это вклад в талант художника. Настоящий мастер кисти во время творческого процесса не должен думать о том, сколько заплатят за картину. Но если после последнего штриха художник все еще продолжает утверждать, что его не интересует материальная составляющая, то, скорее всего, он кривит душой.

- Кстати, интересный момент, как определяется цена картины?

- Все зависит от кармана художника. Чем меньше денег в кармане, тем ниже цена за картину, и, соответственно, наоборот. Но если говорить о мировой практике, то есть мировые аукционы, галереи, которые устанавливают определенную планку, ниже которой художник не имеет права продавать свои работы.

- А вы работаете с галереями?

- Пока я занимаюсь написанием картин и выставками в разных странах и городах мира. У меня были выставки в Лондоне, Берлине, Риме, Париже, Дубаи. Сейчас мы планируем проведение выставки в Нью-Йорке. И, может быть, в будущем будут сотрудничества с галереями.

- Поля Гогена называют самым известным дауншифтером среди художников 19-го века. В 40 лет он забросил работу на бирже, семью и уехал на Таити, где создал свои самые известные работы. Не возникало ли и у вас желания уйти от социума хотя бы на время, остаться наедине со своим талантом где-то вдали от цивилизации?

- Дело в том, что к дауншифтингу приходят, в основном, те творческие личности, которые решают «задвинуть» свой талант подальше и заняться чем-то другим. Но ведь талант никуда не девается, в конечном счете. Он продолжает расти вместе с человеком, просто ему (таланту) не дают выхода.

В определенный момент происходит внутренний взрыв, талант вырывается наружу, и в этот момент с человеком происходит настоящая внутренняя катастрофа, что и произошло с Гогеном. Именно поэтому очень важно не предавать то, что даровано тебе свыше.

Мне, к счастью, удалось практически сразу найти общий язык со своим талантом. У меня были очень сложные периоды в жизни, когда приходилось таскать камни на карьере с утра до позднего вечера. Но я возвращался домой, брал кисть и рисовал. Я мог сидеть перед холстом, засыпая от усталости, но руки продолжали творить.

Я понимал, что не имею права обижать талант, и знал, что я обязательно к нему еще вернусь. Другое дело, что бывают моменты, когда мы с талантом отдыхаем друг от друга. Такое бывает крайне редко.

Некоторое время назад на месяц я ушел в Гималаи. Там, естественно, я не работал, не писал картины. Но мне это было нужно, так как я давно хотел понять Рериха, в творчестве которого эти горы занимают отдельное место.

Я не понимал, глядя на его картины, откуда на них столько красок и переливов цвета. После Гималаев я написал семнадцать картин. Потом в моей жизни были джунгли, после которых у меня изменилось отношение ко многому в жизни. Это совершенно иной мир. После джунглей я тоже написал серию картин, посвященных тому путешествию. Но все эти работы я продал…

- А жалко ли расставаться с картинами?

- Ни в коем случае, мы с талантом понимаем, что наша частичка сейчас переходит к кому-то, у кого-то она будет висеть на стене и радовать его. Все мои картины имеют положительную энергию, я никогда не подхожу к холсту в плохом расположении духа.

- Вы родились в селе, сельская жизнь имеет свои нюансы, у сельских жителей проблемы отличаются от городских, многие живут по некоему привычному жизненному алгоритму, в который искусство вместить практически невозможно. Как ваши родственники реагировали на проявление вашего дарования, наверняка он начал давать о себя знать уже с самого раннего детства?

- Конечно, все были против. Я никогда не забуду того позора и порицания, которому меня подвергли односельчане, увидев то, что я нацарапал гвоздем на большом речном камне. Почти два года я работал над изображением обнаженной женщины.

Лет мне было мало, и когда односельчане увидели этот камень, они притащили его к нам во двор и потребовали, чтобы родители объяснили мне, что такое рисовать нельзя. Должен сказать, что отец меня и пальцем не тронул.

Он просто сказал: «Алёша (так он меня называл), возьми этот камень, отнеси на речку и положи его изображением на землю. И вот я, маленький мальчик, взвалив на плечи этот огромный, как мне казалось, камень, прошагал почти пять километров к речке.

Все это сопровождалось улюлюканьем толпы односельчан, которые обзывали меня. Кто-то даже ударил несколько раз в спину… Было больно и обидно. Но я благодарен отцу за то, что даже после этого он не запретил мне заниматься творчеством.

Кстати, спустя почти сорок лет я, вернувшись в родное село, нашел этот камень на том же месте. Теперь он мне, конечно, не казался таким огромным, как в детстве. Но, что самое интересное, ни один селевой поток, которых за это время прошло не мало, не тронул камень, не унес его. Мне говорили, забери его с собой в Баку, положи в мастерской, но я не захотел.

- Русский художник Александр Иванов писал свою картину «Явление Христа народу» около двадцати лет. Как долго вы работаете над своими картинами? Есть ли у вас «долгоиграющие» работы?

- Дело в том, что мои картины – это выплеск чувств, а не сюжетные работы. И мне в этом смысле проще, так как нужно просто поймать момент определенного чувства и передать его на холст. Иванов же знал, что он хочет от своей картины. Он жил в ней, а потому ее написание и затянулось на двадцать лет.

- Кстати, о чувствах. Сейчас практически на всех ваших картинах вы изображаете глаза. С чем это связано?

- Да, вы верно заметили. Глаза – это тот орган чувств, который показывает, где правда, а где ложь. Видимо, это мое подсознание. Мне всегда было интересно посмотреть, как устроена Земля изнутри, или посмотреть на Землю из космоса. Человечество привыкло смотреть на все своими глазами, но ведь есть кто-то, кто наблюдает за нами.

- За день в вашу мастерскую заходят сотни людей. Вас не напрягает такое повышенное внимание?

- Ни в коем случае. Это не моя мастерская. Это мастерская таланта, дарованного свыше. Я всего лишь проводник его в этом мире. Я вижу, как людей меняет атмосфера, царящая в мастерской. Они меняют свое отношение к искусству. Ко мне приходят туристы из Пакистана, Индии, арабских стран. Раньше они называли меня шайтаном, так как я рисую глаза. Но сейчас отношение поменялось кардинальным образом в положительную сторону.

- Зависть… Сталкивались ли вы с этим чувством?

- Давайте сразу определим – положительное это чувство или отрицательное? Ничего отрицательного в зависти нет, но если это чувство позволяет человеку двигаться вперед, а не вгоняет в состояние депрессии. Но для того, чтобы достичь этого, нужна мудрость. Но, если ее нет, то это чувство может стать разрушающим.

- А как вы боретесь с негативом?

- Я не воспринимаю его и не принимаю на свой счет. Научился я этому не сразу. После поездки в Гималаи произошла какая-то переоценка ценностей. А раньше было очень сложно. Сейчас я понимаю, что, воспринимая негатив, я становлюсь его частью.

- Современные молодые живописцы. Как вы оцениваете их уровень?

- Сегодня по всему миру, и в Азербайджане в том числе, мы наблюдаем настоящий взрыв творчества молодых художников. Их очень много. И, в отличие от того времени, когда начинали я и мои ровесники, молодым художникам сегодня намного проще, так как государство им помогает. В Баку за последние годы открылось очень много галерей, в которых они могут выставляться. Когда я беседую с молодыми азербайджанскими художниками, я всегда им говорю, что они счастливые люди. Если они по-настоящему талантливы, то успеха они обязательно добьются, тем более с такой государственной поддержкой.

- Важны ли для художника государственные награды, регалии? Или для творческого человека это несущественно?

- Помните, еще в начале разговора я сказал, что когда картины художника начинают покупать, у него открывается второе дыхание? Так же и со званиями. Когда их присуждают, это говорит о том, что ваш талант оценили на высоком уровне.

Сабина Алиева
Media.Az